Арсенал эволюции. Путь шамана. Дилогия
Шрифт:
Из людей на глаза попадались только стражники, прислуга и Скокс пару раз. Последний, проходя мимо, имел обыкновение с надменным выражением лица отворачиваться в другую сторону, из-за чего нередко спотыкался о всяческие канделябры. В общем, кроме Арлеты и поговорить-то не с кем было. Совет Старейшин проводился за пределами дворца, поэтому старческих нравоучений тоже вкусить не светило. Ни Интернета, ни баскетбольных площадок, ни кинотеатра. Что за жизнь? Охотница хоть подругу себе нашла в лице Ланны, доверенной советницы Радзивилла по каким-то
Третий день нашего злачного пребывания на княжеских харчах порадовал одним любопытным случаем. Бесцельно бродил я по коридорам резиденции, и взор мой обратился на происходящее во внутреннем дворе. Там шеренгой стояла группа молодых ребят, человек сорок, в одинаковой серой форме. Выглядели они подавленными и растерянными. А все потому, что к каждому из них по очереди подходил громила Пагом, что-то говорил и пристально заглядывал в глаза. Один из парнишек не выдержал давления и принялся мотать головой, размазывая по лицу слезы. Чуть поодаль стоял мрачный молодой человек и наблюдал за действом. Жилистый и худощавый, он при этом выглядел еще более грозно, нежели Пагом. Ощущалась в этом типе какая-то внутренняя агрессия.
Терзаемый любопытством, я спустился к ним и пристроился в стороне. Княжеский охранник уже оканчивал досмотр, а разнюнившийся плакса был отделен от основного коллектива и теперь пребывал в компании двоих таких же любителей изображать трагедию. И этими двоими, к моему приятному удивлению, оказались те самые герои, которых богатые родители пытались припрятать от рук армии в Прилесье, — сыновья местных купцов. Точно! Деревенские Агамемнон и Менелай, которые попытались клеить со мной разборки из-за своей «прекрасной» Елены. То есть Ликии, вроде так ее звали. Проходя мимо них, я ткнул одного локтем в бок, вежливо поздоровался: «Привет, придурки», — и с довольной ухмылкой прошел поближе к шеренге парней.
По завершении своей устрашающей процедуры Пагом отошел на несколько шагов назад и принялся басом декламировать, видимо, давно изученную наизусть речь:
— Именем князя Радзивилла Седьмого вы все отстранены от мамкиной сиськи, дабы принять честь в столь сложное для государства время быть рекрутированными в мидлонскую армию. Каждому из вас присуждается звание рядового, будет выдано оружие, форма, довольствие и возможность проявить свои лучшие качества на благо княжества!
Далее все как обычно — про любовь к родине, изощренные пытки трусливым изменникам и счастливый шанс из розовощеких слюнтяев превратиться в настоящих мужчин. Закончились его слова следующим образом:
— Вошли вы сюда как стадо баранов, а в расположение своей части вернетесь ровным боевым строем, и этим сейчас займется помощник командира роты, в которой вы будете служить, поручик Атом. Цените момент, щенки, потом вас будут гонять только младшие унтера с прапорами.
Угрюмый парень, что стоял в сторонке, молча
— Очень у вас интересное место для селекции новобранцев.
Здоровяк полуобернулся ко мне и нехотя ответил:
— Традиция такая.
— В княжеском дворце ощущается торжественность момента?
— Угу…
— А что, кроме тебя смотр больше некому делать? Вон хотя бы поручик?
— Я же говорю: традиция. И первую строевую подготовку здесь проводит сам командир роты — тоже заведено так. Правда, сегодня у капитана не получилось, ну да волк с ним, — отмахнулся княжеский помощник.
— А с этими тремя что делать будете? — не унимался я.
— С теми, что ли? — Пагом посмотрел на троих плаксивых изгоев. — Ничего, пристроим куда-нибудь. Чистить конюшни, еду варить, мало ли. В армии не только солдаты нужны.
Ой, как хорошо. Надо будет как-нибудь походатайствовать, чтобы прилесскую золотую молодежь определили ассенизаторами.
— Кстати, раз у вас тут все так торжественно, как в детском садике на утреннике, отчего родителей не пригласили, песенки строевые не разучили? — продолжал я любопытствовать.
Здоровяк смерил меня презрительным взглядом и ничего не ответил. Пока рекруты чуть ли не с кулаками решали, кто из них выше ростом, к нам подошел поручик. Краем взгляда мне удалось разглядеть черные черепа на лацканах его зелено-серой формы.
С виду вряд ли кто дал бы молодому человеку больше тридцати. В его внешности явственно выделялись жесткие, заостренные черты лица, нахмуренные брови, ранние складки у рта и на переносице, которые говорили о непростом, волевом характере военного. И глаза… Эти глаза, казалось, повидали многое за его не слишком длинную жизнь.
— Здравия желаю, — сквозь зубы процедил служивый.
— И вам не хворать, — кивнул я.
— С кем имею честь? — Молодой человек при этом посмотрел на Пагома.
— Это некий Арсенал, новый помощник князя… Эм-м… Так сказать, по бабской части, — сказал здоровяк и расхохотался.
— Я бы сказал, по секретным операциям, — с холодной улыбкой поправил я.
— Ну конечно! — еще больше зашелся смехом Пагом. — Тайный советник! Представляешь, чего посоветовал? Родителей этих птенцов сюда водить и песенки петь.
Поручик на этот раз с немым вопросом уставился на меня.
— Про родителей — это, конечно, шутка. Но вот насчет песен — почему бы и нет? Ритм помогает идти в ногу. Строевая песня поднимает боевой дух солдат. А противник думает, будто враг силен и ничего не боится, раз уж песни распевает, и, соответственно, начинает бояться сам.
— Это интересно, — задумался Атом всерьез, а Пагом прекратил ржать и насторожился. — Ведь можно попробовать. Вы знаете какие-нибудь строевые песни, сударь Арсенал?