Артефакт острее бритвы
Шрифт:
К середине лета я стабилизировал абрис, тем самым полностью исчерпав все возможности для саморазвития. Мне бы довести до ума оправу, но с порчей, памятуя о предупреждении магистра Первоцвета, я больше связываться не собирался, а иных способов прожечь меридианы попросту не знал. Всё, что оставалось, — это прорабатывать входящие меридианы, пытаться достичь эту драную гармонию и практиковаться в избавлении пациентов от порчи. Да ещё я штудировал медицинские справочники и анатомические
Скука смертная? Да уж лучше бы и дальше скучал!
Вьюн и Ёрш отыскали меня, когда переводил дух на брёвнышке у крыльца флигеля.
— О, вот ты где! — обрадовался, углядев меня, вихрастый босяк. — Давно не виделись!
— Здорово, Боярин! — подойдя, протянул руку и его товарищ. — Ну ты совсем пропал!
Я поздоровался с тем и другим, спросил:
— Вы чего тут?
— Ноги гнить начали, — пояснил Вьюн. — Нас же к пластунам сослали, а они вечно в болотах. Портянки мокрые, пиявки всякие…
— Задрало! — сплюнул под ноги и сразу растёр слюну носком сапога Ёрш. — Наныли разрешение в больничку сходить, короче. Вам с Дарьяном от Огнича привет.
— Вы вместе?
— Ага.
— А как там вообще оказались?
Босяки переглянулись.
— Долян подсупонил, — зло выдал Вьюн. — Наплёл, будто мы самые толковые из всех отбросов, вот нас туда и отрядили. А Лоб язык в задницу засунул. Ничего, повстречаемся ещё на тёмной улочке…
— Да не только нас к пластунам сплавили, — заявил Ёрш, присаживаясь рядом. — Половину всего пополнения в полевой лагерь услали, в форте не так уж много народу балду пинать оставили.
— Мы чего тебя искали, — перешёл к делу Вьюн, опускаясь на брёвнышко с другой стороны от меня, — нам в боярские дела лезть не с руки, но слушок прошёл, будто у тебя серьёзные нелады с роднёй, и тот, кто тебе башку отчекрыжит, по возвращении в Поднебесье большой куш от них получит. Так что постерегись.
Сердечко так и прихватило.
— И давно болтать начали? — уточнил я, пытаясь ухватиться за кончик какой-то догадки. Увы — безуспешно.
— На той седмице. Откуда всё пошло — не в курсе. Мы ж из болот не вылезаем.
— И верят слухам?
— Что ты на ножах с роднёй — верят. Иначе бы тут точно не очутился. А вот что за твою голову кучу золота отсыплют — тут уже сомнения у людей. Это ж не заказ, когда по рукам ударили. Так явишься за деньгами, а тебя на шибеницу поволокут!
Я хватанул себя ладонями по бёдрам и встал с бревна.
— Ничего, прорвусь! — Оглядел босяков и спросил: — Вы сейчас как? Есть время? А то с меня ужин.
— И пиво?
— И даже ром! Только сначала Дарьяна дождёмся. О, а вот и он, лёгок на помине!
Босяки поглядели на крыльцо и при виде книжника разом присвистнули.
— Ну ничего ты закабанел! — поразился Ёрш.
— Да вас тут на убой кормят! — поддержал приятеля Вьюн.
Но нет, конечно же. Особо
— Угощайтесь! — раскрыл он портсигар.
И эта троица тут же задымила, что твои паровозы.
Облюбованный больничными работниками кабак находился буквально за углом. Вышли, повернули, и вот уже крыльцо с коновязью. Внутри было темно и не слишком-то уютно, ещё — людно и дымно. Если кто и пристрастился к табаку больше представителей других профессий, так это врачи.
У входа пили пиво какие-то залётные, а за одним из столов в центре уже гужбанили мои коллеги-кровопускатели из школы Багряных брызг. У них была своя компания, я с ними так и не сдружился, и всё же подошёл перекинуться парой слов, пока Дарьян выискивал нам свободное местечко. На мелочи мои спутники размениваться не стали, сразу взяли бутылку тёмного рома, а на закуску к нему набрали всякой немудрёной снеди.
Я попросил принести кипятку, дабы заварить купленных у аптекаря трав, а только отбился от требований замахнуть за встречу, и разносившая посетителям выпивку и закуски деваха наклонилась шепнуть, что не прочь уединиться со мной в одной из комнат наверху. Судя по смуглой коже и выразительным чёрным глазам, в которых плясали чертенята, текла в ней смешанная кровь, фигура была на заглядение, личико — симпатичным, а ровные зубы блестели крупным жемчугом. О том же, как закачался от приятного смеха обтянутый лифом бюст, и говорить не стоило.
Пусть уже и отшивал здешних гулящих девок не раз и не два, сейчас невесть с чего захотелось плюнуть на всё и поддаться искушению, но нет, конечно же — нет. Предложил поискать кого другого.
Думал, деваха попробует заарканить одного из моих спутников, но та лишь глянула на всех свысока, фыркнула и отошла.
— Боярин, ну ты чего? — напустились на меня босяки. — Такая цыпа!
— Да что толку с баб? — попытался отвлечь их Дарьян, разливая по оловянным кружкам ром.
— Ты погляди, какой зад! — округлил глаза Вьюн. — Да я бы на твоём месте…
Я покачал головой.
— Не, ребята, я однолюб.
Дарьян помрачнел и опрокинул в себя крепчайшее пойло, следом отправил в рот кусочек кровяной колбасы.
Босяки уставились на меня с нескрываемым осуждением, я вздохнул и пояснил, будто дело было именно в этом:
— Сейчас Беляна подойдёт.
— А! — протянул Ёрш. — Тогда да, чревато.
Они тоже выпили, я покидал сушёные травы в чайничек и откинулся на спинку стула.
— А ром не пьёшь чего? — спросил Вьюн.
— Не люблю.