Артист
Шрифт:
— Кого? Николай, то есть Коляша, вы, наверное, обознались, товарищ.
— Коляша. Вот что, где твой дружок Фёдор, как его найти?
— Какой Фёдор?
— Память плохая? Так это мы сейчас поправим.
Сергей вытащил из кармана опасную бритву, раскрыл одним движением и провёл по лицу Коляши.
— Сейчас я тебе портрет поправлю, хоть на стену, хоть на погост.
Швейцар сглотнул, глаза он старался раскрыть пошире, словно от ужаса, но зрачки бегали из стороны в сторону, пойманный оказался калачом тёртым и явно прокручивал в голове, что можно сказать, а о чём лучше умолчать.
— Так ведь это, сгорел он совсем, — Коляша
И швейцар выложил Травину всё, что знал. И что дом возле мясокомбината, где жил Фёдор, сгорел вот только сегодня, и что нашли его на пепелище вместе с дружками, а автомобиль кто-то украл. И что он, Коляша, с радостью поможет Сергею в чём угодно, только вот ни про дела Фёдора, ни про его пропажу артистки он ничего не знает. А знает об этом некий Панкрат Пеструхин, в описании которого Травин узнал третьего помощника бандитов, низкого и широкого. Где найти Панкрата, швейцар тоже рассказал — тот жил у своего брата в станице Горячеводской. Ещё добавил, что Федька в катране на Анджиевского ошивался, возле почты, но в последнее время там почти не бывал, прогуливал то, что накопил, а в гостиницу своих шмар водил пофорсить. И что приехал он из Ростова ранней весной, и иногда хвалился, мол, там был из деловых.
— Что за машину украли? — Сергей похлопал по карманам, пожалел, что забыл фотографии в номере, и как мог описал самоходный экипаж.
— Эту, эту, — закивал швейцар, — вот те крест, Федькина карета, он её в карты выиграл. Умоляю вас, товарищ, у меня жена и трое ребятишек мал-мала, а я могила, никому ни слова.
Про ребятишек Коляша наверняка врал, и вообще, он не был настолько испуган, как хотелось ему изобразить.
— Про могилу ты правильно вспомнил, если что скрыл, так я тебя в деревянный макинтош одену. Если тебе есть ещё что мне сказать…
Швейцар сделал вид, что готов рассказать всё, что угодно, но подробности личной жизни директора гостиницы и то, как они там делят деньги, Сергея пока что не интересовали. Решив, что путного он больше ничего не добьётся, Травин выяснил, где найти коридорного, и швейцара отпустил. В прямом смысле — отодвинул локоть от шеи, и Коляша рухнул на землю, а потом вскочил и бросился бежать, причём не в ту сторону, куда он направлялся, выйдя из гостиницы, а совсем в другую, к реке. Наверняка к своим, рассказать про Травина, и это молодого человека вполне устраивало. Можно гоняться за каждым подозреваемым, потратить на это недели, а то и месяц, а можно подождать немного, и они заявятся сами. Бандиты будут думать, что легко справятся с одним неудобным человеком, ведь их будет много. С тремя он разделался, пришлют пятерых или даже полдюжины, можно будет устроить перекрёстный допрос тех, кто останется в живых. Численного перевеса противника Травин не боялся, уголовники пёрли напролом и тонкими тактическими ходами не отличались.
Смерть шулера и насильника показалась Сергею подозрительной. Навряд ли кто-то решил разобраться с Фёдором только из-за того, что Травин ему причиндалы отшиб и тросточку отобрал, значит, так совпало, что оказался длинноволосый в чём-то ещё замешан, и его порешили вместе с подельниками. Выстраивалась нехитрая цепочка, связывавшая Фёдора, автомобиль, Генриха Липке и Малиновскую. Кассир на станции Минводы, правда, утверждал, что артистку видел, но Травин помнил — от свидетелей, если спрашивать их вежливо, толку мало. Из источников информации, которые заслуживали доверия,
Швейцар не подвёл. Бежал он, правда, недолго, перешёл на быстрый шаг, тяжело дыша, а потом и вовсе взял извозчика, их около Цветника всегда стояло не менее полудюжины, и многих Николай знал по именам, а то и много чего ещё другого.
— В Горячую, — распорядился он, усаживаясь позади.
Кучер стегнул лошадь, и она неторопливо затрусила к трамвайному мосту. Вылезая у нужного дома, Коляша бросил извозчику полтину
— Жди, — приказал он.
Кучер отвернулся, чтобы скрыть досаду, но спорить не стал — постояльцы Бристоля приносили хороший доход, а поссорься со швейцаром, и будешь с рынка за двугривенный баб с провизией возить.
Дом Пеструхиных находился в дальней части станицы, на берегу речушки Юца, двухэтажное основное здание с флигелем и пристройками для скота было с трёх сторон обнесено частоколом, доходящим до самой реки. В двухэтажной постройке жили брат Пеструхина с семьёй и сам Панкрат, флигель занимал жилец. В его окнах горел свет, а хозяева уже ложились спать. Швейцар заколотил в дверь кулаком, через минуту наружу выглянула лысая голова.
— Панкрат где?
— Нет его, — лысый швейцара узнал, но внутрь пускать не стал.
— Найди, дело срочное.
— Кто там? — раздался из глубины дома женский голос.
— Да это Николай Ипатич из Бристоля, Паню ищут. Нет его, говорю же, как вчерась уехал, так и всё. Что случилось-то?
— Да ты его сыщи, и скажи, здоровяк, который Фёдора окоротил, спрашивал много. Артистку ищет. Так и передай, слово в слово. А не передашь, дело твоё, я что смог сделал.
— Коли увижу, — лысый захлопнул перед носом швейцара дверь.
Убедившись, что незваный гость уехал, он взял керосиновую лампу, спустился в подвал. Из-за близости реки его по весне подтапливало, но осенью грунтовые воды стояли низко, и помещение становилось сухим, но всё равно, запах тины чувствовался. Панкрат сидел за сколоченными из строганного дерева козлами, перед ним на газете лежали сало, хлеб и помидоры.
— Коляша тебя шукал, — сказал лысый.
— Чего хотел?
— Говорит, здоровяк, о котором ты брехал, артистку ищет и спрошает много.
— Брешет собака твоя, — Панкрат отложил нож, упёрся ладонями в колени, — значитца, не угомонится никак, гнида. Ну а я-то тут при чём?
— Мне откуда знать, как сказал, передаю.
— Кумекаю, скурвился Коляша, выдал меня с потрохами, может и адресок назвал, раз сам прискакал. Ты, ежели тебя пытать обо мне начнут, говори, мол, не видел и не слышал, а я в рассвет уйду. Передам весточку только, пусть Мотя сбегает, отнесёт писульку, что я ему наговорю, и чтоб сразу обратно. А как здоровяк этот здесь появится, на порог не пускай.
Глава 19
Глава 19.
Травин искать Панкрата не собирался, по крайней мере на ночь глядя. Он купил продуктов, раздобыл на первом этаже чайник кипятка, вернулся в номер и отлично поужинал. Лиза поначалу отнекивалась, говорила, что наелась у Горянских, но потом перебралась за столик и умяла полфунта ветчины с булкой и маслом.
— Тётя Маша заходила, — сказал Сергей, очищая десятое по счёту варёное яйцо от скорлупы, — говорит, хочет тебя забрать.