Артур и Джордж
Шрифт:
Хорас стоит на своем.
– Зашел в вагон первого класса – пусть раскошеливается. Это логично. Нечего было пирожные лопать. Компания не виновата, что он такой толстый.
Мод, вечная заступница безвинно пострадавших, придерживается мнения, что француз как раз попадает в эту категорию.
– Он не виноват, что толстый, – начинает она. – Может, это болезнь. Может, у него мать умерла, и он заедал горе. Да мало ли какие бывают причины. Он же никого не согнал с места, не отправил в третий класс.
– Суд не вникал в причины его тучности.
– Значит, суд глуп как пуп, – говорит Хорас, недавно подхвативший это выражение.
– А раньше он уже так поступал? – спрашивает Мод.
– Вот это
– Ну а на самом-то деле как? – нетерпеливо спрашивает Хорас.
– Не знаю. В сообщении не уточняется.
– Так каков же ответ?
– Здесь мнения присяжных разделились. Вам придется дебатировать между собой.
– Я не собираюсь дебатировать с Мод, – заявляет Хорас. – Она девчонка. Говори: каков на самом деле ответ?
– Ну, кассационный суд в Лилле решил дело в пользу компании. Пайель выплатил разницу.
– Я победил! – кричит Хорас. – Мод сглупила!
– Никто не сглупил, – отвечает Джордж. – Этот случай неоднозначен. Потому-то он и рассматривался в суде.
– Все равно я победил, – твердит Хорас.
Джордж доволен: ему удалось заинтересовать юных присяжных, и теперь субботними вечерами он предлагает им на рассмотрение новые казусы и проблемы. Если в вагоне заняты все места, имеют ли право пассажиры удерживать дверь изнутри, чтобы в вагон не заходили те, кто ожидает на перроне? С правовой точки зрения существует ли разница между обнаружением в купе чужого бумажника и находкой монеты, застрявшей под подушкой мягкого сиденья? Каковы должны быть последствия, если ты, возвращаясь домой, сел в последний поезд, а он проскочил твою станцию без остановки, из-за чего тебе пришлось отмахать пять миль под дождем в обратную сторону?
Если внимание присяжных ослабевает, Джордж развлекает их любопытными фактами и необычными случаями. Рассказывает, к примеру, как в Бельгии решается вопрос перевозки собак. В Англии правилами определено, что собаки должны перевозиться в намордниках, причем в багажном вагоне, тогда как в Бельгии собака может получить статус пассажира – достаточно взять на нее отдельный билет. Джордж вспоминает случай с неким охотником, который ехал в поезде со своим ретривером, а когда животное согнали с сиденья, чтобы дать место человеку, хозяин подал в суд. К восторгу Хораса и огорчению Мод, вердикт был вынесен в пользу истца, а это означало, что в Бельгии пятеро пассажиров с собаками при наличии билетов могут занять десятиместное купе, которое будет юридически считаться полным.
Младший брат с сестрой дивятся на Джорджа. В комнате для занятий у него вдруг появляется авторитет и в то же время непринужденность – можно подумать, он вот-вот расскажет анекдот, чего на их памяти не случалось ни разу. Джордж, в свою очередь, считает, что от его присяжных есть польза. Хорас выносит решение скоропалительно и, как правило, в пользу железнодорожной компании, после чего не идет ни на какие уступки. Мод раздумывает дольше, задает больше вопросов по существу дела и сочувствует пассажирам, испытавшим какие-либо неудобства. Хотя брат с сестренкой вряд ли могут сойти за среднестатистических пассажиров, их реакция, по мнению Джорджа, типична вследствие почти полного незнания ими своих прав.
Он осовременил детективный жанр. Избавил его от тугодумов-следователей старой школы, этих простых смертных, которым аплодировали за одно лишь истолкование улик, лежавших у них под ногами. На смену им пришел хладнокровный, расчетливый персонаж, способный в клубке шерсти распознать прямую улику,
Шерлок Холмс принес Артуру внезапную славу, а вместе с ней и деньги, о каких даже не мечтает капитан сборной Англии по крикету. На них был куплен приличных размеров особняк в Саут-Норвуде, с обнесенным глухой стеной садом, где вполне хватило места для теннисного корта. В холле Артур поставил бюст своего деда, а собственные арктические трофеи задвинул на книжный шкаф. Вуду, который по всем меркам считался штатным работником, был отведен личный офис. Лотти вернулась из Португалии, оставив должность гувернантки, а Конни, хотя и более привлекательная, была усажена за пишущую машинку и показала себя незаменимой сотрудницей. Устройство это Артур приобрел еще в Саутси, но так и не научился толком с ним управляться. А вот двухместный велосипед пришелся ему по душе, и он чувствовал себя вполне уверенно, крутя педали вместе с Туи. Когда жена вновь забеременела, он сменил тандем на трицикл и приводил его в движение одной лишь мужской мышечной силой. В погожие дни он вывозил жену кататься по холмам Суррея и накручивал по тридцать миль кряду.
Успех, известность и внимание к своей персоне Артур стал принимать как должное; он не уклонялся от интервью, привыкнув и к приятным, и к щекотливым моментам.
– Здесь сказано, что ты – «веселый, общительный, скромный человек». – Туи улыбалась, глядя на журнальную страницу. – «Высокий и широкоплечий, готовый сердечно пожать вам руку (от избытка искреннего радушия даже до боли)» [4] .
– Где ты такое вычитала?
– В «Стрэнде».
– Как же, как же, помню. Мистер Хау. Не то чтобы прирожденный спортсмен – я сразу это заподозрил. Рука – что дохлая рыба. А как он отзывается о тебе, дорогая?
4
Здесь и далее статья Гарри Хау «Один день с доктором Конан Дойлом» цитируется в переводе С. Сухарева по изданию: Конан Дойл А. Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса. СПб.: Азбука, 2016.
– Он пишет… Нет, это невозможно читать.
– Я настаиваю. Обожаю, когда ты краснеешь.
– Он пишет, что я… «очаровательнейшая женщина». – Как по заказу, Туи вспыхнула румянцем и поспешила сменить тему. – По мнению мистера Хау, «доктор Дойл неизменно придумывает сначала концовку – и уже затем пишет сам рассказ». Ты никогда мне в этом не признавался, Артур.
– Неужели? Вероятно, потому, что это ясно как день. Разве возможно написать осмысленное начало, не зная развязки? Если вдуматься, все совершенно логично. Вот интересно: наш друг хоть до чего-нибудь дошел своим умом?
– До того, что идеи посещают тебя в самое разное время: когда ты гуляешь, катаешься на трицикле, играешь в крикет или в теннис. Это действительно так, Артур? Не потому ли на корте ты порой рассеян?
– Да это я, наверное, для отвода глаз.
– Взгляни-ка: малышка Мэри стоит на этом самом стуле.
Он подался вперед.
– Я сам сделал эту фотографию, видишь? И потребовал, чтобы к иллюстрации подтекстовали мое имя.
Артур приобрел вес в литературных кругах. Джерома и Барри он числил своими добрыми приятелями, свел знакомство с Мередитом и Уэллсом. Отужинал с Оскаром Уайльдом, которого объявил безупречно интеллигентным и приятным в общении – не в последнюю очередь вследствие того, что драматург прочел и похвалил «Приключения Михея Кларка». Для себя Артур уже решил, что будет эксплуатировать Холмса года два, максимум три, а потом прикончит, чтобы сосредоточиться на исторических романах, которые, вне сомнения, удаются ему лучше всего остального.