Артур и Джордж
Шрифт:
Все написанное вплоть до этого времени наполняло Артура гордостью. Иногда он размышлял: а не почетнее ли воплотить в жизнь пророчество Партриджа и возглавить сборную Англии по крикету? Понятно, что это были несбыточные мечтания. Он обладал приличным ударом справа и отбивал медленные мячи с такой мощью, что кое-кого ставил в тупик. Вероятно, он с успехом мог бы взять на себя любое амплуа в Мэрилебонском крикетном клубе, но его устремления были теперь более скромными: увидеть свое имя в справочнике Уисдена.
Туи родила ему сына, Аллейна Кингсли. Артуру всегда хотелось, чтобы семья у них только прибывала. Но бедная малютка Аннетт умерла в Португалии, а матушка, отказываясь покидать свой домик
Приоритеты, как он понимал, должны расставляться иначе: жена, дети, сестры. Сколько времени он женат: лет семь, восемь? Туи – образцовая супруга. А вдобавок очаровательнейшая женщина, как отметил журнал «Стрэнд». Уравновешенная, набравшаяся опыта, она подарила ему сына и дочь. Одобряла его произведения до последней запятой, поддерживала любое начинание. Захотелось ему в Норвегию – они поехали в Норвегию. Полюбились ему званые ужины – она устраивала их в его вкусе. Он обвенчался с ней, дабы оставаться вместе в горе и радости, в богатстве и бедности. До сих пор ни горя, ни бедности на их долю не выпадало.
И все же… Теперь, если быть честным с самим собой, все стало как-то по-другому. В пору их знакомства он был молод, неловок и безвестен; она его полюбила и никогда не жаловалась. Сейчас он по-прежнему молод, но при этом еще и благополучен, и знаменит; в Сэвил-клубе ему случается часами занимать многочисленных сотрапезников увлекательной беседой. Он сохранил самостоятельность и – не в последнюю очередь благодаря своему браку – здравый рассудок. Успех его стал закономерным результатом упорного труда, и люди, не прошедшие испытание успехом, считали, что таков достойный финал любой истории. А между тем Артур не был готов к завершению своей истории. Если жизнь складывается из рыцарских подвигов, то он спас прекрасную Туи, покорил город и в награду получил злато. Но должно было пройти немало лет, прежде чем он согласился бы взять на себя роль мудрого старейшины своего племени. А чем занимать себя странствующему рыцарю по возвращении домой, в Саут-Норвуд, где ожидают жена и двое детей?
Проблема, пожалуй, не из самых сложных. Он должен их защищать, вести себя с честью, внушать детям правила достойной жизни. Можно также пуститься в новые странствия, не связанные, естественно, со спасением прекрасных дев. Покорить множество вершин на литературном поприще, в свете, путешествиях и политике. Как знать, куда приведут внезапные порывы? Он всегда будет окружать Туи вниманием и заботой; он ни на минуту не сделает ее несчастной.
И все же…
Гринуэй и Стентсон всегда заодно; впрочем, Джорджа это не волнует. В обеденный перерыв его совершенно не тянет в питейное заведение – куда приятней сидеть под деревом на Сент-Филипс-Плейс и подкрепляться материнскими сэндвичами. Ему нравится, когда новые знакомцы просят его разъяснить какие-нибудь тонкости гражданского права, но порой они секретничают между собой про скачки, букмекерские конторы, девиц и танцульки – это не вызывает ничего, кроме удивления. А в последнее время у них не сходит с языка Бечуаналенд, откуда с официальным визитом прибыли в Бирмингем вожди племенных союзов.
Когда они собираются втроем, этих парней хлебом не корми – дай им засыпать тебя вопросами да подразнить.
– Признайся, Джордж, сам-то ты из каких мест?
– Из Грейт-Уэрли.
– Да нет, где конкретно
Джордж задумывается.
– В доме викария, – отвечает он, и эти жеребцы ржут.
– А девушка у тебя есть, Джордж?
– Не понял?
– Наш вопрос перегружен незнакомой юридической терминологией?
– Да нет, мне просто подумалось, что негоже совать нос в чужие дела.
– Ой, какие мы чувствительные.
Гринуэя и Стентсона особенно увлекает и веселит именно эта тема.
– Небось, она красотка, Джордж?
– Вылитая Мэри Ллойд, я угадал?
Не дождавшись ответа, они склоняются друг к другу головами, сдвигают шляпы набекрень и заводят серенаду: «С га-лер-ки смотрит лю-би-мый мой».
– Ну же, Джордж, открой нам ее имя.
Через пару недель Джордж выходит из терпения. Хотят – пусть получат:
– Ее имя – Дора Чарльзуорт, – выпаливает он экспромтом.
– Дора Чарльзуорт, – повторяют они. – Дора Чарльзуорт. Дора Чарльзуорт?
В их устах это звучит все более надуманно.
– Она сестра Гарри Чарльзуорта, моего друга.
Джордж надеется, что теперь его оставят в покое, но они, как видно, раззадорились еще сильнее.
– Какого же цвета у нее волосы?
– Ты с ней целовался, Джордж?
– Сама-то она из каких мест?
– Нет, где конкретно ее корни?
– Ты готовишь для нее валентинку?
И как им только не надоест?
– Послушай, Джордж, у нас вопросик есть насчет Доры. Она черненькая?
– Она такая же, как я, и живет в Англии.
– Такая же, как ты, Джордж? Один в один?
– Когда ты нас познакомишь?
– Готов поспорить, она бечуанка.
– Неужели нам частного сыщика нанимать? Который на бракоразводных делах специализируется? Шастает по гостиницам, чтобы застукать неверного мужа с горничной. Ты же не хочешь, чтобы тебя таким манером застукали, а, Джордж?
Джордж полагает, что его признание и дальнейшие подробности – это по большому счету не ложь; он просто дал им возможность поверить в то, во что им хотелось, а это не одно и то же. К счастью, живут они на другом конце города, и как только поезд Джорджа отходит от Нью-стрит, он выбрасывает их из головы.
Утром тринадцатого февраля Гринуэй и Стентсон пребывают в особенно игривом настроении, но Джорджу не говорят, в чем причина. Оказывается, эти двое отправили валентинку на имя мисс Доры Чарльзуорт в деревню Грейт-Уэрли, что в графстве Стаффорд. Это не на шутку озадачило почтальона, а еще больше – Гарри Чарльзуорта, который всегда жалел, что у него нет сестры.
Джордж сидит в поезде, развернув на колене газету. Портфель его лежит на верхней, более широкой из двух веревочных багажных полок, а шляпа – на нижней, узкой, куда пассажиры кладут головные уборы, зонты, трости и небольшие свертки. Джордж размышляет о жизненном пути, который суждено пройти каждому. Например, жизненный путь его отца начался в Бомбее, на дальнем конце бурлящих кровеносных сосудов Империи. Там он воспитывался, там принял христианство. Там же написал грамматику языка гуджарати, получил гонорар и смог добраться до Англии. Окончил колледж Святого Августина в Кентербери, получил сан от епископа Макарнесса, затем служил помощником викария в Ливерпуле и в конце концов был направлен в приход Уэрли. По всем меркам – великое путешествие; ему самому, размышляет Джордж, предстоит, вне сомнения, путь не столь далекий. Скорее, подобный тому, какой выпал его матери: из родной Шотландии – в графство Шропшир: там ее отец тридцать девять лет служил викарием прихода Кетли; оттуда – в соседний Стаффордшир, где ее муж, Бог даст, прослужит такой же долгий срок. А чем окажется Бирмингем для Джорджа: конечной точкой или перевалочным пунктом? Пока трудно сказать.