Ашдир-Кфаар
Шрифт:
– А как же!
– серьезно прокричал Кьерн.
– Я в энтом не сомневаюсь. Но ему меня врасплох не застать. А за энтой сволочью в оба глаза слежу!
Гномы продолжили горлопанить, но Дрогг более не слушал вопли спятивших от непомерного пивопития карликов. Хотя в словах дверга имелась толика правды, ибо орк взаправду собирался выследить и укокошить рыжего коротышку. Даже если огненнобородый врал о том, что убивал зеленокожих болдырей подгорный житель представлял серьезную опасность для любого из Дрогговых соплеменников, и охотник не желал, чтобы оная угроза оставалась не устраненной.
Высунувшийся
Повозка, качнувшись, замерла посередь тракта. Спрыгнувший с облучка урядник отворил господам дверцу. Члены отряда перебрались через придорожную канаву и разбили бивак на недавно скошенном участке поля. Запряженный фургон так и остался на месте. Благо дело, путников, коим он мог помешать, поблизости не наблюдалось.
Солдаты запалили костерок, употребив в качестве топлива несколько снопов из находившегося рядом стога. Дрогг уселся на прохладную землю, и, распустив тесемки походной сумки, извлек черствый сухарь. Острые зубы с надсадой раздробили закаменевшую пластинку. Лишь когда жесткие, похожие на камушки, комочки, царапая пищевод, свалились в довольно заурчавший желудок, зеленокожий вспомнил, что не ел почти двое суток. Впрочем, для того чтобы насытиться, болдырю хватило всего двух сухарей. После у него возникло вящее желание промочить истерзанное грубой снедью горло водой. Полукровка достал из торбы мех, на дне коего плескалась влага.
Тем временем, воины барона установили над весело танцующим пламенем треногу, к коей подвесили вместительный казанок. Двое ратников почали кашеварить, а остальные разбрелись по прогалине. Гном Фендур вместе с подмастерьем алхимика расположился с левого края бивака. Пшеничнобородый грыз тушку копченой куропатки, каждые несколько секунд прилипая жадно губами к горлышку бурдюка. Круглая физиономия коротышки порозовела, хлебал он, бесспорно, не пустую воду. Ученик мэтра Тарвиона, коему наставник настрого запретил напиваться, сидел угрюмо понурившись. Карлик имел настолько жалкий и унылый вид, что у стороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что подгорный житель накануне схоронил всех своих родственников, включая горячо любимую жену и выводок маленьких детишек.
С другой стороны поляны, точно напротив сородичей, примостился Кьерн Ражий. Забыв даже о пресловутой "зеленой паскуде", рудой буравил злобным взглядом желтоволосого приятеля, так вероломного предпочетшего проводить время в обществе миррадца. Губы рыжего сжались в тонкую линию. Дрогг почти не сомневался, что гномы вскорости затеют еще одну драку.
Ратх вертелся подле исходившего паром котелка, безусловно рассчитывая подкрепиться за счет барона Морнингера. Странный райзард растворился в обступивших становище золотистых зарослях.
Алхимик и комендант Нархала пировали отдельно от остальных. Присев в полуночной части стоянки мэтр Тарвион раскинул на земле небольшую белоснежную скатерть. Из бессчетных мешков, притащенных коренастым подручным, появилось множество пузырьков, бутылочек и горшочков. Кавалер Ордена Ребиса принялся выпрастывать содержимое емкостей в несколько глубоких тарелок. После адепт тварной области знания взялся толочь полученную смесь пестом. Дрогг никогда бы не осмелился
– Объедаешься, клыкастый?
– донеслось сверху.
Орк не поднял взора. Подле зеленокожего, нарочито задев болдыря полой плаща, плюхнулся Филлиан. С другого бока мягко опустился Аэлан.
– Ну-ка, показывай, что у тебя есть пожевать, - человек бесцеремонно сунул руку в Дроггову торбу.
– Ндааа...
– огорченно протянул Звероборец, выудив из недр котомы лишь пару сухарей.
– Как ты только ноги после таких харчей таскаешь?
– сумасброд раздосадовано кинул ломтики высушенного хлеба на землю.
– Не брошайша едой, селовесе, кабы голодать потом не пришлошь, - холодно заметил зеленокожий, явно недовольный поступком шутника.
– Уж как-нибудь прокормлюсь, чай не такой скудоумный, как ты, - огрызнулся Филлиан.
Болдырь промолчал. Острослов, почуяв, что перешел некую грань, не стал продолжать нападки.
– Интересно, не попотчуют ли нас чем солдатушки?
– спустя какое-то время задумчиво вопросил сумасброд.
– С чего бы это?
– слабо усмехнулся полуэльф.
– Тем паче после твоих слов на дороге...
– А что я такого сказал?
– удивленно воззрился на полукровку Филлиан.
– Просто пояснил тому меченому стервецу, с кем делила ложе его мамаша для того, чтобы зачать этакого выродка.
Аэлан неодобрительно хмыкнул, без сомнения не разделяя мнения человека.
– Глянь-ка сюда идут!
– Звероборец указал на троицу приближающихся стражников.
– Неужто и вправду решили к столу пригласить?
– Это навряд ли...
– тихо обронил полуэльф, внимательно изучая подходящих стражников.
Впереди шагал приснопамятный рябой каторжанин. На впалых изрытых оспинами щеках вздулись желваки, обратившиеся в узкие щелочки глаза смотрели дерзко и кичливо. Уже много лет в Садрийском королевстве в качестве наказания применялась только пожизненная каторга, посему человек с клеймом на лбу без сомнения являлся беглым преступником. Впрочем, подобные отметины украшали лица едва ли не половины жителей Тарлии. Ежели властители наместничества отправляли бы обратно на рудники каждого клейменого, то южная провинция вскорости бы обезлюдела. За неимением иных рекрутов в гарнизоны городов и деревень полуденных земель приходилось набирать даже бывших каторжников.
Справа от щедровитого, переваливаясь, ровно медведь, топал немолодой грузный солдат с сальными прядями светлых волос и небольшими усами. Судя по красной физиономии, толстяк зело любил пропустить кружечку-другую в таверне. Второй спутник рябого - юный детина, самый рослый из отряда Морнингера, - обладал румяным лицом и совершенно пустыми, лишенными даже малой толики разума, глазами.
Хмурый насупленный вид людей пуще любых слов говорил, что они собирались затеять драку.
– Эй, охотник...
– зло процедил каторжанин, остановившись в двух шагах от сидевших на земле Дрогга сотоварищи.