Ашдир-Кфаар
Шрифт:
– Это - не мой друг, а осужденный на смерть коварный преступник. Мне плевать на его здоровье, он живет только до тех пор, пока потребен мне, - горделиво пояснил отрок, для пущей убедительности звякнув удерживавшей змеечеловека цепью.
– На все ваша воля, почтенный сударь, буду потчевать злочинца всеми декоктами, коими пожелаете, - безразлично склонил голову старикан.
Вришх и Дрогг с облегчением сбросили на землю скарб алхимика. Миррадец заботливо уложил пшеничнобородого на траву и почал обустраивать сородичу ложе.
Комендант Нарлаха отозвал в сторону
– Оставляю тебя за главного, Кьерн, позаботься о Фендуре, а также следи за тем, чтобы эти прохиндеи не сбежали. Ежели мы не явимся через три полных дня - выводи отряд из леса.
– Зачем объяснять, Эд? Без тебя все знаю, - проворчал в ответ дверг.
В означенный срок комендант Нарлаха потребовал выступать. Мэтр Тарвион нагрузил райзарда вьюками сверх всякой меры. В ответ на удивленный вопрос барона, магистр Тирполисского университета завел долгую речь о крайней необходимости иметь под рукой все те вещи, что содержатся во взваленных на ящера тюках. Паче чаяния спешивший юнец не стал спорить.
Кавалер Ордена Ребиса с притворной лаской распрощался с учеником и последним вступил под низкий свод уходившего вглубь земли коридора. Дрогг остался наедине с тремя гномами.
Орк напрягся, ожидая нападок рудого. Но внимание Ражего отвлек миррадец. Водрузивший желтоволосого на отыскавшуюся в бесчисленных котомах перину Грумо развернул длинный, до земли, свиток и деловито затрусил в сторону леса.
– Ты куда энто собрался, куцобородый?!
– окликнул подмастерье мэтра Тарвиона дверг.
– Не твое дело, - набычился прислужник алхимика.
– Ну-ка вернись, гаденыш, - рыжий рванулся к сородичу. Тот припустил что есть мочи, но оступился, запутавшись в болтавшемся меж колен пергаменте. Разогнавшийся огненнобородый запрыгнул на спину собрату. Не выдержавший веса дверга Грумо плюхнулся лицом в землю. Началась сопровождавшаяся громкой руганью возня. Забился на лежаке Фендур, страстно подбадривая миррадца.
– Эй, орк, взвали-ка меня на спину да отнеси к ним. Я энтого лиходея Кьерна живо приструню, - прокричал Дроггу пшеничнобородый. Полукровка не шелохнулся, изображая будто не слышит воплей гнома.
Спустя четверть часа выбившиеся из сил подгорные жители разнялись, усевшись на задницы друг против друга и надсадно отдуваясь.
– Проваливай, куда хочешь, сукин сын, я тебя удерживать не стану, - пропыхтел раскрасневшийся дверг.
– Дык, незачем мне больше идти, список-то мэтра Тарвиона в труху изорвался, - миррадец подобрал с земли измятые желтые ошметки.
– Так поделом тебе и твоему мэтру, нечего наказы его благородия нарушать, - пробурчал рыжий.
– Да маэстро с тебя за наш перечень шкуру спустит, без него весь поход смысла не имеет, - злобно фыркнул Грумо.
– Угу-угу, ври больше, я твоему старикану сразу кишки выпущу, как токмо Эд разрешит, - прохрипел рудой.
– А коли не разрешит?
– нашелся каштанововолосый.
– Все равно и его, и тебя порешу, я милорду Морнингеру не слуга, поступаю по чести, а не как того велят чванливые юнцы, мнящие себя
– Ага! А вот я возьму и расскажу почтенному барону, как ты о нем отзываешься!
– радостно гоготнул ученик Тарвиона.
– Токмо тебе он уж точно не поверит, ибо ты - всем известный лгун и пройдоха, - отмахнулся от угрозы Кьерн.
– Сам ты - лгун!
– огрызнулся Грумо.
Перепалка гномов продолжалась еще около часа. Однако вымотавшиеся карлики более не кидались в драку. Прервало затянувшуюся склоку донесшееся с вершины холма щелканье. Из черных провалов, мерно клацая шипастыми жвалами, споро выбиралась троица обличенных в редрые панцири муравьев - каждый длиной более двух локтей. В высоту твари достигали бедра орка, сиречь груди гнома.
Дрогг поднялся на ноги, сжимая в руке древко копье. Подобрал секиру и вскочил Кьерн. Грумо метнулся к Фендуру, но, спустя миг выяснилось, что рвался миррадец не к лежавшему сородичу, а к сваленному в кучу скарбу. Очутившись возле горы котом и торб, гном почал торопко копаться в сумках, верно, ища нечто донельзя важное.
Аштхины помчались вниз по склону. Поляну огласил яростный рык бросившегося навстречу тварям дверга.
Первая из бестий налетела на длинное навершие рогатины. Зеленокожий чуть наклонил ратовище, дабы поразить выпиравший полусферой антрацитовый глаз. Копье глубоко погрузилось в вытянутую башку. Муравей забился в агонии.
Тем временем бродэкс рудого развалил голову второй гадине.
Паче чаяния со стороны леса донеслось пронзительное верещание. Дрогг скосил взор. Со всех сторон из чащи на поляну высыпало с полдюжины аштхинов. Пуще прочих стучала мандибулами самая крупная угольно-черная тварь, на казавшейся чрезмерно большой голове коей, точно громадные рубины, пылали алые зраки. Не стоило труда догадаться, что оное чудище предводительствовало остальными.
Кьерн прикончил последнего из наступавших со склона муравьев и бросился на пришедших из зарослей. Миррадец разбил о землю крохотный пузырек. Грумо и Фендура окутала плотная малиновая дымка.
– Выходи и сражайся, как мужчина, куцобородый негодяй!
– взревел дверг так, будто каштанововолосый должен был выйти на бой с ним, а не со стаей шестилапых бестий.
Колдовская пелена не помогла схорониться ученику мэтра Тарвиона. В отличие от ящериц-акума исполинские муравьи, не понеся каких-либо повреждений, ворвались в облако алхимического тумана. Раздался крик миррадца, более похожий на вопль изнеженной барышни, нежели боевой клич гнома.
По две твари бросились на Дрогга и Кьерна. Еще пара созданий исчезла в сотворенном подмастерьем кавалера Ордена Ребиса дыме. Агатовый предводитель вместе с двумя оставшимися тварями пока держались в стороне. Аштхины атаковали грамотно: отсекли Дрогга от рудого, а того, в свою очередь, - от Грумо и Фендура. Впрочем, оборонявшиеся и не особо стремились биться бок о бок.
Подземные чудища лишь немного уступали в проворстве достопамятным шакхам и, к великому счастью, в отличие от "волчьих" пауков не умели прыгать.