Ашерон
Шрифт:
Ашерон понимал бедного человека. Узнав такую нужду на себе, он смог понять мотивы этого мужчины. Не было ничего хуже, чем голод, чем жизнь на улице, где нельзя было защититься от всяких разных… или других людей. Мерус поднял голову.
— Но зачем же он тогда брал плату с твоих братьев, если у вас было достаточно денег?
Ее черты смягчились, когда она взяла щекастое личико в свои руки.
— Он копил все эти деньги для того, чтобы отдать их им, когда они будут жениться.
— Но зачем, бабуля?
Она до сих пор не потеряла терпение.
— Потому что ты не можешь жениться до тех пор, пока у тебя не будет денег, чтобы выкупить невесту, и еще у тебя должен
Мерус протянул тарелку Ашерону.
— Бабушка говорит, что гости берут первый кусочек.
Ашерон засмеялся, прежде чем взять хлеб и намазать его маслом.
— Спасибо, Мерус.
Затем мальчик обслужил себя и свою бабушку.
Обыденность в их действиях совсем ошеломила Ашерона. Он сидел здесь, с неприкрытой головой и ни один из них никак не реагировал на него. Здесь не было никаких хитростей, похотливых взглядов, которые бы они пытались скрыть. Никаких нервозных моментов. Он был еще одним обычным человеком для них. Боги, как же много это для него значило.
— Ты была права, — сказал он, проглотив хлеб, — это лучшее, что я когда-либо ел.
Элени с гордостью подняла голову.
— Спасибо. Этому искусству меня обучила моя мама. Она была самой способной кухаркой во всей Греции.
Ашерон улыбнулся.
— Думаю, лучшей во всем мире. Я не могу представить ничего вкуснее, чем это.
— Ее пирожные, — проговорил Мерус с набитым ртом, — ты просто завопишь от них.
Ашерон засмеялся.
— Представляю, как странно будет выглядеть мужчина, воющий на еду.
Мерус причмокнул губами.
— Поверь, это стоит такого унижения.
Элени взъерошила его волосы.
— Ешь, дитя. Тебе нужно вырасти сильным и высоким, как Ашерон.
Ашерон не проронил ни слова, пока не закончил с хлебом. Он медлил, сколько мог, но в конце концов справился с едой и настало время, чтобы покинуть их.
— Еще раз спасибо, — сказал он им.
Элени встала вместе с ним.
— На здоровье, Ашерон. Приходи в любое время, когда захочешь попробовать мою выпечку.
Мерус усмехнулся.
— Я приготовлю носовой платок.
— Не сомневаюсь в этом.
Подняв капюшон, Ашерон удостоверился, что прикрыл себя хорошо.
— Хорошего вам дня.
— Да прибудут с тобой боги.
Ашерон медленно вынырнул из двери и направился назад к холму, где расположился дворец. Странно, он пытался спастись в мире иллюзий через сюжет пьесы. А вместо этого еще больше его дух подбодрила неожиданная встреча с реальными людьми. Элени и Мерус подарили ему больше, чем спасение. Они дали ему обыденность. Даже на такое короткое время. И это было для него всем. Он почувствовал себя лучше, чем когда-либо раньше. По крайней мере, так было, пока он не вернулся домой. Он засомневался в зале, когда увидел большое скопление знати и членов сената, которых сопровождали члены их семей. Не то, чтобы для него это было большим сюрпризом, но никто не предупредил его, что намечается вечеринка. Если бы он знал,
— Спасибо вам за то, что вы все смогли прийти на празднование. Не каждый день короля так благословляют.
Ашерон припал сильнее к дверям, чтобы лучше увидеть отца на помосте. Рисса стояла слева от него, а рядом с ней был Апполон. Его божественная рука по — собственнически обвивала ее плечи. Стикс находился справа от отца. Он держался за руки с какой-то высокой, красивой и черноволосой женщиной.
— Давайте же поднимем наши кубки в честь моей единственной дочери, человеческой супруги бога Апполона, которая ожидает его ребенка, и моего единственного сына, который женится на египетской принцессе Нефертари. Да благословят их двоих боги, а наши земли пусть процветают во веки веков.
Мучительная зависть прошла по нему, пока он слушал. Она терзала его так глубоко, что ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы не снять капюшон и не напомнить отцу, что у него вообще-то есть еще один сын. Но с какой целью?
Его отец будет лишь отрицать его, а затем изобьет за дерзость и смущение. Злость пересилила зависть, когда отец гордо поцеловал Риссу, а потом Стикса.
— За моих любимых детей, — повторил он еще раз толпе, — пусть жизнь их будет долгой.
Оглушающий рев полетел отовсюду, кроме Ашерона, который стоял, не дыша от тяжести страдания и признания негодным. Я же старший… "Ты изуродованная шлюха и раб." Голос Эстеса эхом отозвался из его прошлого. "Ты не смеешь говорить, пока к тебе не обратились. Ты никогда не должен смотреть людям в лицо. Ты должен быть благодарен за то, что я приютил тебя в своем доме. А теперь на колени и ублажай меня." Ашерону хотелось умереть от того стыда, который наполнил его. Отец был прав. В нем не было ничего, за что его можно было полюбить, и уж абсолютно ничего, что могло послужить основанием для гордости. Опустив голову, он пошел по лестнице в свою спальню. С тяжелым сердцем он опустил капюшон, радуясь тому, что в комнате не было зеркала, чтобы напомнить ему за что он заслуживает презрение порядочных людей.
— Ашерон?
Он застыл, услышав шепот у себя за спиной.
— Что тебе нужно, Артемида?
— Я хочу вернуть своего друга.
Ашерон закрыл глаза, борясь со слезами, которые он спрятал глубоко в себе. Он так отчаянно хотел быть значимым для кого-нибудь. Не из-за того, сколько денег он приносил, а потому что они просто заботились о нем. Артемида передвинулась прямо ему за спину. Она была так близко, что он чувствовал ее присутствие, как-будто они касались друг друга.
— Я скучала по тебе.
Он хотел орать на нее. Кричать о том, как ему ненавистно то, что она сделала с ним. И умолять ее о том, чтобы Артемида больше никогда не причиняла ему такой боли. Но какая от этого была польза? Все люди были лишь игрушками в руках богов. Он просто был немного больше приближен, чем другие.
— Я получается, прощен? — спросил он, ненавидя себя за этот раболепный вопрос.
— Да.
Она прижалась к его спине и обвила его руками. Сжав зубы, он приложил все свои усилия, чтобы не съежится или не оттолкнуть ее прочь.