Ашт. Призыв к Жатве
Шрифт:
Да, точно, тогда, когда Аст-Геру чуть не убил носителя - парень должен был остаться астаром, не пройти Ведэ, а я почти тегаду пролежал в геларине. И когда ребенка на терапии спросили, хочет ли он стать Аст-Асар.
Оба раза я знал, что делать. А сейчас? Почему не знаю сейчас?
Стою, и не могу поступить с братом, как учили: будьте уверенны, спокойны и равнодушны. Синдром детских слез - есть игра на публику, расчет на зрителя, манипулятивное воздействие. Быстрее всего детская истерика лечится в пустой комнате.
Но судя по мокрым бледным щекам Коина, покрасневшим глазам,
Коин дергается под взглядом брата-Аст-Асар, понимает, что совершил непоправимое.
Нет, Ратлат не может больше на это смотреть.
Брату плохо. У брата горе.
Что ты делаешь?
Твои действия под запретом всех учебников смотрящих и читающих.
Что же ты делаешь, Ратлат? Ты убиваешь брата. Будущего Аст-Асар. Где твоя Честь? Где Достоинство? Следование инструкциям? Неужели ты хочешь, чтобы Коин стал рабочим?! Или, не дай Ашт, Хранителем?!!
Все эти мысли и тысяча других несутся потоками в сознании Аст-Асар. Несутся, несутся, каждую не различить, об их присутствии говорит только ощущение, что все идет не так, не как надо, неправильно, нехорошо. Идут и идут.
А руки со стальными мускулами гладят в это время пламенеющие вихры, обнимают маленькое, худое мальчишеское тело. Коин такой теплый, такой беззащитный. Как защитить его? У него нет этого треклятого блокирующего эмоции панциря, как у других, никогда не было.
Это Ратлат виноват, испортил мальчишку. Хотел ему счастья. Что есть счастье? Иллюзия. Единственное счастье - быть достойным сыном Ашт. Дурак. Лучше бы хотел Коину Силы и Отрешенности.
Коин замер в руках старшего брата испуганным зверьком. Боится пошевелиться - то ли тогда все закончится, то ли этого вообще не должно быть. Нет. Это просто кажется, что это есть. Но есть. Ратлат не отпускает, держит крепко, и Коин выплескивает всю накопившуюся боль, весь ужас, всю безысходность. Будущий Аст-Асар воет от горя. Воет в голос.
И когда Коин уже ближе к забытью от слабости и усталости, когда он судорожно, одну за другой глотает три хеди по настоянию брата, когда сидит, уютно закутанный в поелдо, и дрожь от вечного холода, что призван закалить его Силу и Мужество понемногу утихает, тогда Ратлат спрашивает:
– Что случилось, малыш?
Только два раза в жизни Коина называли малыш. Один раз, когда он упал с восемнадцатого окэ, и чудом остался жив, тогда Ратлат сильно испугался за него, и вот, сейчас.
– Как что? Отец, - и Коин обрывает себя на слове, замолкает.
– Что с отцом?
– Ты не говорил с ним?
Ах да! Ночь в гелариновой капсуле, вмешательства... Опять геларин... Ратлат сам отключил связь.
– Не говорил.
– Он вызывает тебя к себе. На Кольцо. По какому-то срочному делу. А меня... Меня... преждевременно... в школу Вертэ. На проживание. Сегодня. Я спросил, то есть сказал, что могу жить здесь один... и лучше бы не говорил вообще!
Коин икает, Ратлат старается сохранять спокойный, невозмутимый вид, пока поит брата из своих рук.
– Уже и вещи собрал.
Коин опять начинает икать, но больше не плачет.
– Я боялся, ты не придешь, опять ночевать в догдэс
Идеальный, белый мир с тысячей радуг, звезд, созвездий, объемных, пространственных картин, складывающихся наподобие паззла в одно-единственное пространство, стремительно и безвозвратно темнеет.
– Ратлат?
– робко шепчет Коин.
Да, мой любимый, единственный братик, моя слабость и моя печаль. Не нужно без тебя целого мира Ашт, не нужно двадцати восьми тан каждый день, не нужно вовсе оборотов вокруг Астаир. Что ты хочешь сказать?
– Да, Коин?
Я хочу умереть...
– Я хочу попросить тебя.
Я никому не нужен...
– Передавай привет отцу.
Я никто. Я ничто. Пустое место...
– Я поехал?
Он думает, что Ратлат вот так, запросто его отпустит? Одного?
Ратлат молча притянул брата к себе.
– Не отдавай меня, а?
Ему показалось, или он и в самом деле это сказал? Хорошо, что разговоры астаров между собой пока не попадают в Мозг. Или попадают?
Тогда Коин пропал. Можно забыть о Ведэ.
Аст-Асар ге-до Ратлат никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Сын высшей расы? И смысл в высшем рождении? В мире, где все пропитано ненавистью. Где не ж и в е ш ь, как говорят основы, а выживаешь каждый тел? Где борешься за свое право на жизнь даже сквозь липкое, темное забытье? Где пресловутый смысл Долга, если он, Аст-Асар ге-до Ратлат, сын высшей расы не в силах помочь одному-единственному существу?! Если не может спасти собственного брата от пустой безжалостной системы?! Все, все кругом знают, что Ашт умирает, уже мертв, что Перекрестный Мир обречен! Никогда не вернуть на Ашт Пламень, не найти Воду, не встретить альтернативный мир, который станет новой родиной для сыновей Ашт. Нет астара, кто не знал бы, что мира Ашт уже нет. И все равно с тупым, безрадостным упорством цепляются за слаженную систему, матричное существование, как тикайче на булавках!
Астаир окрасил лилово-лазурными сполохами белые стены комнаты. Сгустились краски воздуха, мыслей, душ. Ратлат огорошен известием не меньше Коина. Но это не ему сегодня предстоит войти в школу Вертэ на постоянное проживание. На одиннадцать полных оборотов Ашт вокруг Астаир.
Как ты, братик? Ратлат хочет спросить, и не спрашивает.
Наверно, хочет сказать, что ему плохо, что не хочет, и тоже молчит. "Не отдавай меня", - итак сказал лишнее. Не имел права просить. Аст-Асар не просят.
Он ведь просил меня о встрече с отцом, - думает Ратлат, испытывая чувство непозволительного для Аст-Асар стыда.
А я не смог, - запрещенное Аст-Асар чувство вины.
Откуда Стыд? Откуда Вина?
Ратлат и сейчас понимает, что не смог бы устроить этой встречи, но сейчас ему почему-то невыносимо. Постоянная борьба с ненавистью Аст-Геру внутри - ничто, по сравнению с тем, что происходит в разуме и чувствах ге-до. Что ты делаешь, Аст-Асар ге-до Ратлат? Аст-Асар неведомо Вина. Аст-Асар неведом Стыд. Если, конечно, это не благородный стыд. За то, что недостаточно используется потенциал во благо Ашт.