Ашт. Призыв к Жатве
Шрифт:
– Понятно, - хмыкнула Кэтти, когда Раки ей рассказала.
– Помню его маменьку, как же, даже не из "девочек", из бесплатных, кому цена - три копейки, она и померла от срамной болезни, что в наши дни неприлично.
А его Раки - как назло, никак не вспомнит имя - еще встречала, хотела деньги вернуть, он же ей чьи-то отдал. Он тогда рассмеялся и сказал купить себе леденцов, или что там обычно дети едят...
Но с того раза никто в поселении ее не трогал. Ни разу.
Потом, через несколько лет, Раки просто перестала его видеть. И раньше видела редко - "в гости" он не заходил,
– Я не помню, как тебя зовут, - отчаянно краснея, честно призналась Раки.
И это худшее, что случилось в моей жизни, - подумала она.
– Сорак, - улыбнулся Сорак, так и не поверив до конца, что перед ним живой привет из родной Какилеи.
– Точно, Сорак, - улыбнулась в ответ Раки.
Проклятый Нефтидами, Аст-Геру и чем угодно Ашт с его дурацкой иерархией основ, падаан-до и прочих Аст-Асар перестал существовать, исчез, показался ширмой, иллюзией. Остались только эти огромные, синие, почти черные глаза, робкая улыбка, смешные барашки из косичек.
А потом все опять вернулось на свои места.
– Сорак, ты пришел арестовать меня, за то, что я сбежала со Сьерры-Алквисты?
– Раки пожала худенькими плечами, аккуратно закрыла книгу в кофейного цвета обложке, осторожно, как будто прощалась, положила ее на мягкое сиденье скамейки.
Встала, снизу вверх глядя на Сорака, доверчиво протянула худенькую ладошку:
– Я готова.
Сорак усмехнулся. Та самая девочка, которая когда-то протянула ему четверть та, со словами "Это не мое. Это наверно, ваше. Возьмите" опять стоит перед ним. И опять нет ни Ашт, ни Сьерры-Алквисты, решительно ничего нет. Все, что было в жизни - пустота, иллюзия. Настоящее - огромные синие глаза и доверчиво протянутая, бледная ладошка.
– Несладко здесь, да? Я слышал, в Академии хорошо с вами обращаются? Как ты вообще попала сюда?
– запоздало осыпал вопросами Сорак.
– А ты?
– Я... Я-то - по своей глупости. А у тебя глазенки всегда умные были.
– Видимо, только глазенки. Я примерно так же, как ты. Ты арестуешь меня, правда?
– Сораку показалось, или в писклявом голоске прозвучала надежда?
– Не собираюсь я никого арестовывать, что я, похож на патрульного? Или изменился сильно?
– Совсем не изменился почти, - улыбнулась Раки, и улыбка получилась грустная.
– Зато ты...
– Что?
– Раки опустила глаза. Внимание этого человека, совсем не похожего ни на кого, кого она встречала в жизни, даже на пастора Смолла непохожего, было слишком приятно. Так, что неудобно. Или даже больно?
Да! Больно, очень больно одновременно. Потому что приятно ей быть не должно. Не было никогда и никогда не будет!
– Ты совсем взрослая, - выдохнул Сорак совсем другое, не то, что собирался.
– Ты по делу? Я отвлекаю тебя?
Он помнит ее ребенком. А еще она напоминает Мишку. Как она может быть так красива? И как оказалась в этой теплице для выращивания жен Аст-Асар?!
Им создают здесь идеальные условия, - вспомнились слова Шилы.
– После них они готовы на все, лишь бы их мужья дали им это.
А что я
Перед Аст-Асар вообще не устоит ни одна женщина, - ради разнообразия в голове раздался голос Вайга.
А ты, - его собственный голос.
– Ты даже не Аст-Асар, и уже не жилец. Ты обречен. Ты труп. Ты ничего не можешь дать этой девочке, потому что у Аоллара на тебя планы. Ты не защитишь ее, как не защитил Мишку.
– Я отвлекаю тебя?
– Я пришел к вашей главной медре, Терении, этот корпус?
– Да, второй уровень и налево. Я провожу, - потупила глазки.
– Я думал, все мио сейчас на занятиях.
– Меня нельзя считать мио в равной степени. У меня собственное расписание.
– Почему?
Раки замялась, а потом отстраненно сказала:
– Меня готовят к тому, чтобы войти в акитэ Аст-Асар.
Зачем я жалуюсь ему? Я наверно, выгляжу очень жалкой. Он не защитит меня на этой проклятой планете, как защитил в Какилее, в детстве. Я наверно выгляжу совсем ничтожной! И так разозлилась на себя, что припечатала зло и твердо, с едва заметной слезой в голосе.
– Я стану женой падаана Ашт!
Сжимаемые кулаки Сорака разжались, словно он только что выронил что-то дорогое, ценное. Дороже всех вместе взятых сокровищ этого мира.
Я приехал за ней.
***
Трея
Дото
Белый... Пол, стены, потолок. Ни одного осветительного прибора, но внутри зала светло, очень светло.
Лицо Аоллара не отражает ничего. Что там происходит? Там, внутри? Под мраморным бледным лбом? За этими голубыми, ясными, светлыми, но такими холодными глазами?
– Ты правильно сделала, что пришла сама, Пламень, - Аоллар взмахом руки предложил Трее сесть.
Раньше она никогда не села бы в доме злейшего врага. Аоллар, бесспорно, враг ей. Он же хочет ее убить! Значит, в этом нет никаких сомнений. И то, что в этом мотиве нет никакого личного фактора, не меняет этого. Этот высокий худой мужчина с усталым, изможденным лицом желает ее смерти. Не чьей-то еще, именно ее. Если бы на месте Треи была другая, его бы не устроило. Ему нужна именно она. Он начал искать ее задолго до рождения, и нашел. Нашел в целой галактике, среди миллионов миров, не зная, где искать.
– Я не уверена, что правильно, - раньше бы Трея никогда не села, никогда бы не говорила, она уверена, что сражалась бы до конца, дорого отдавая свою жизнь.
– Дом Ииириста, Аоллар. Я требую, чтобы женщин отпустили.
– Да.
Аоллар кивнул.
– Что-то еще?
А разве сейчас - я не сражаюсь? Разве жизнь несчастных женщин этого мира - недостаточная цена за мою собственную жизнь?
– спросила себя Трея, и сама себе ответила. Честно. По-другому уже не умела.
Нет, не достаточная. Моя собственная жизнь мне намного ближе и дороже, чем жизни всех живых существ во всех мирах.