Аспазия
Шрифт:
Перикл согласился помогать ей, так как, любя ее, рад был доставить ей всякое удовольствие. Он, если можно употребить это выражение, ввел ее в афинское женское общество.
Между красивыми и, действительно, умными женщинами, которые привлекают к себе мужчин, находятся такие, которые, несмотря на зависть, ненависть и ревность, возбуждаемые ими, умеют приобрести расположение особ своего пола. Аспазия старалась внушить доверие. Она знала, что красивая женщина, в большинстве случаев располагает к себе спокойствием и достойным поведением. Она прежде всего хотела завоевать уважение и, приготовить таким образом почву для своего предприятия,
В скором времени афинские женщины разделились на несколько партий относительно супруги Перикла. Были непримиримые, которые ненавидели ее и всякими средствами, открыто или тайно, боролись против нее, другие симпатизировали Аспазии, но были того мнения, что ее стремления слишком смелы и неосуществимы, третьим, напротив Аспазия была неприятна, но зато они поддерживали ее взгляды и стремились подражать ее образу мыслей, наконец, четвертые, будучи всецело на стороне Аспазии не имели мужества вступить со своими властелинами в открытую борьбу за свои права.
К непримиримейшим и опаснейшим противницам Аспазии принадлежали, как это легко угадать, разведенная жена Перикла и сестра Кимона. В особенности много вредила ей последняя, распространяя про нее немало сплетен, которые, переходя из уст в уста, возбуждали афинян против супруги Перикла.
Сильное сопротивление, которое встретила Аспазия со стороны части женского общества Афин, заставило ее тем более дорожить представившимся ей случаем взять к себе двух сирот — дочерей своей умершей в Милете старшей сестры.
В этих юных девушках, Дрозе и Празине, пятнадцати и шестнадцати лет, Аспазия надеялась найти материал, из которого легко было сделать женщин такими, каких она желала. Надо было ожидать, что они сделают честь школе, в которой воспитаются и помогут ее победе.
Составив планы, осуществление которых должно было состояться только в будущем, Аспазия в то же время была не прочь предпринять смелые и быстрые действия.
В числе множества религиозных празднеств в Афинах было одно, отмечавшееся исключительно женщинами и в котором не мог принимать участия ни один мужчина. Это было празднество в честь Деметры, она считалась не только богиней земледелия, но и богиней супружества.
Священные обряды этого празднества поручались не жрецам, а женщинам, которые каждый раз выбирались. Празднество продолжалось четыре дня. В первый день отправлялись в Галимос и представляли в находившемся там храме Деметры различные мистерии; на второй день возвращались обратно в Афины; на третий день, с наступлением утра, снова собирались в храм, восхваляя Деметру и Прозерпину и танцевали в их честь. В промежутках между танцами, женщины вели непринужденные, веселые разговоры, которые в этом празднестве перемешивались с обрядами.
Можно себе представить насколько афинские женщины, обыкновенно запертые в узком кругу домашней жизни, были рады остаться в продолжении четырех дней без мужчин, предоставленные самим себе. Можно себе представить, как усердно работали их языки, а вместе с ними и умы в это время.
И вот наступил праздник Деметры.
Афинянки снова собрались в храме и, в промежутках между танцами и пением, болтали. О чем только не говорилось в группах, сидящих женщин. Одни рассказывали о дурных привычках своих мужей, о разврате своих рабынь, о том, что нынешние дети гораздо упрямее и неукротимее, чем в прежние времена. Другие разговаривали о хозяйстве, третьи рассказывали о волшебных
— Аспазия права, — говорила одна молоденькая, красивая женщина, — мы должны принуждать мужей обращаться с нами так же, как обращается Перикл с Аспазией.
Ее поддержали несколько сторонниц Аспазии.
— Я уже начала влиять на моего мужа! — воскликнула одна маленькая, живая женщина, по имени Хариклея. — Мой Диагор уже приучился целовать меня каждый раз, как уходит и возвращается.
— А принимаешь ли ты также как она философов и служишь ли моделью скульпторам? — насмешливо спросила одна из женщин, щеки которой были сильно нарумянены.
— Отчего же Аспазии, или Хариклеи не делать того, что позволяют им мужья! — вскричала другая женщина. — И мы также заставим наших мужей дозволить нам это.
— Не всякий мужчина рожден, чтобы быть обманутым, — сказала первая со злой улыбкой.
— Не станешь ли ты утверждать, — гневно вскричала Хариклея, — что я тоже обманываю моего мужа?
— Пока я не стану говорить этого о тебе, — возразила ее собеседница, — но твоя милезианка, Аспазия, вероятно, научит тебя и этому.
При этих словах стройная женская фигура, закрытая покрывалом, быстро выступила из круга свидетельниц разговора и, отбросив покрывало, встала перед говорившей.
— Аспазия! — вскричали несколько женщин.
Это имя быстро разнеслось по всему храму.
— Что случилось? — спрашивали сидевшие вдали. — Не зашел ли сюда мужчина?
— Аспазия! — раздавалось в ответ. — Аспазия здесь!
Эта весть заставила подняться всех женщин и скоро милезианка очутилась окруженной всем собранием.
Она явилась в храм, в толпе своих сторонниц, среди которых, закрытая покрывалом, до сих пор оставалась неузнанной. И теперь они встали вокруг нее, она же говорила своей противнице:
— Ты права, не всякий мужчина рожден для того, чтобы быть обманутым — ты должна это знать. Я знаю тебя, ты Критилла, которую прогнал твой первый муж, Ксантий, потому что поймал разговаривающей ночью с мужчиной, под деревом, осеняющим алтарь Аполлона.
Лицо Критиллы покрылось краской, она вскочила и собиралась броситься на свою противницу, но была удержана спутницами Аспазии.
— Эта женщина позорит моего мужа, — продолжала Аспазия, — позорит только потому, что он первый из всех афинян уважает в своей жене женское достоинство, а не унижает ее как рабыню. Если такие мужья, как Перикл, из-за любви и уважения, которое они оказывают своим женам, должны переносить насмешки, не только из уст мужчин, но и со стороны самих женщин, то как можете вы надеяться, чтобы ваши мужья решились последовать примеру благороднейшего из мужчин? Ваши мужчины относятся к вам так, как вы этого заслуживаете. Попробуйте только воспользоваться той властью и тем влиянием, которое вы можете иметь на них. До сих пор вы не делали этого. Ваше рабство добровольное. Вы хвастаетесь званием госпожи дома, а, между тем, вас держат строже чем рабынь, так как рабыни могут свободно показываться на улицах, а вы пленницы. Разве это неправда?