Аспект белее смерти
Шрифт:
Рыжуля рассмеялась и потрепала меня по волосам.
— Ты настоящий друг, Серый!
Думал, чмокнет меня в щёку, но девчонка лишь вздохнула, развернулась и зашагала обратно на базар, а я не побежал за ней следом. Просто стоял, провожал взглядом и гадал, как всё обернётся назавтра. От этого зависело очень и очень многое.
Черти драные! Да от этого зависело решительно всё!
Одно дело ненадолго уйти в приют, зная, что вскоре вернёшься к своим, и совсем другое — разыскивать их потом в огромном
Смогу я выучиться на тайнознатца там, а не здесь? И так ли необходимо обучение в приюте? Говорят, чем дальше от Тенезвёзда, тем слабее небесные приливы, а пятьсот вёрст — это чертовски далеко. Может, на побережье меня и не накроет вовсе? Конечно, есть риск сгинуть ни за что ни про что, но так ли он велик? Или напрасно себе кишки мотаю и завтра мы сорвём куш и решим все наши проблемы?
Напрасно — это точно. Зря. Ушёл в себя и не заметил, как на улицу из корчмы вывалилась троица парней на пару лет постарше меня. Жилистый Клоп, пухлый Ясен и мускулистый Кабан. Босяк, лавочник и охранник лавочника.
Клоп, старший брат которого верховодил в шайке карманников, был за авторитетным родичем как за каменной стеной и на простых босяков смотрел свысока, поэтому и спелся, наверное, с отпрыском известного всей округе скупщика краденого.
— Эй, Худой! — окликнул меня Ясен, папаше которого покровительствовал сам Барон. — Вы что за балаган с Чумазым устроили?!
— А что мы устроили? — не понял я. — Подрались!
— Да бой куплен был! Серьёзные люди на вас деньги потеряли!
— Серьёзные люди на босяков не ставят! — парировал я и зашагал прочь, но не тут-то было.
— Ты куда пошёл?! — взвыл толстячок. — Кабан, ну-ка, покажи ему, что такое честная драка!
Кабан был чуть выше меня и заметно шире в плечах, к тому же получал за охрану сынка скупщика немалые деньги, поэтому шагнул вперёд без сомнений и колебаний. Да что там! С превеликой охотой шагнул! А я не побежал. Раз побежишь — всю жизнь бегать придётся.
Черти драные!
Не в этом дело было! Если после разговора с Рыжулей меня лишь потряхивало, то сейчас прямо-таки лютая злоба накатила.
Честная драка, да?
И я врезал, как врезал Чумазому. Быстро, жёстко, на толчке вперёд. Вложился всем корпусом, ещё и попытался хватануть небесной силы, толкнулся ею вперёд. Мир зашуршал, расслаиваясь от моего стремительного движения, на миг выцвел и побелел.
Лови!
Кабан чуть качнулся в сторону, кулак прошёлся впритирку с его скулой, и тут же мне прилетело под дых. Разом вышибло воздух, а только начал сгибаться и получил правой в висок — сам не заметил, как очутился на земле.
Ох ты ж…
— Ты видел это?! — взвыл от восторга Клоп. — Ясен, ты это видел? Крысёныш совсем страх потерял! В драку кинулся! Эй,
В глазах у меня плыло и двоилось, но презрительную гримасу толстячка разглядел и так. Перекорёжило его, будто в рожу харкнули.
— Кабан! — аж взвизгнул он, пустив петуха. — Обломай-ка ему бока!
Громила ухмыльнулся и потянул из-за пояса дубинку. Та — дубовая с медными стяжками и свинцовой заливкой. Такой разок получить — калекой остаться.
И ничего им за это не будет. До смерти не забьют, а милостыню клянчить и с перебитыми руками-ногами можно, ещё больше подавать станут. Бажен только плечами пожмёт: мол, сам виноват.
Тут бы сжаться, подтянуть к животу колени, закрыться и начать молить о пощаде, но меня чуть от бешенства не разорвало. Аж горячей волной всего так и ошпарило изнутри, в глаза ровно жидким пурпуром плеснули, фиолетовые прожилки прорезали мир и… погасли, сгинули без следа. Но вот лютая злоба никуда не делась.
— Врежь ему! — начал подзуживать охранника Ясен, будто в этом была хоть какая-то нужда. — Врежь посильнее!
Кабан подступил вплотную и лишь после этого неторопливо замахнулся, словно желал сполна насладиться страхом жертвы. Но я пугаться не стал. Носком левого башмака подцепил лодыжку громилы, а каблуком правого, ничуть не сдерживаясь, приложил по колену. Распрямил ногу так быстро, как только смог, и радостно оскалился, заслышав мерзкий хруст сломанной кости!
Да! Выкуси, сволочь!
Взвыв, Кабан рухнул на землю, я ухватил оброненную бугаём дубинку, поднялся и шагнул к опешившей от неожиданной развязки парочке. Босяк метнулся в сторону, а вот лавочник не испугался и подался ко мне, ещё и рот для крика раззявил, но враз заткнулся, стоило только несильно ткнуть его в солнечное сплетение дубинкой.
— Братва! — взвыл Клоп, на его крик из харчевни выскочила троица подпевал.
Самый здоровый попёр на меня буром и потребовал:
— Брось, сука!
Получить дубинкой он нисколько не опасался и потому едва успел прикрыть голову рукой. И вновь я сдерживаться не стал, ударил в полную силу. Босяк взвыл и зажал перебитое предплечье. Следующим замахом я отогнал его приятеля и лишь после этого попятился.
— Это что ещё за дела?! — рявкнули от соседней лавки. — Совсем страх потеряли, черти?!
И тут же кто-то из ватаги Клопа крикнул:
— Шухер, братва!
Они бросились врассыпную, а я так и вовсе шмыгнул в боковой проход раньше всех.
Вот сукины дети!
Поубивал бы!
Но хоть всего так и корёжило от злости, здравый смысл оказался сильнее. Кое-как отряхнув одёжку и отдышавшись, я двинулся прямиком в «Золотую рыбку».
Я ж не сам по себе! Ещё не хватало, чтобы из-за меня мелким прилетело!