Аспекты православной эзотерики – «Бесы»!
Шрифт:
И главная опознавательная черта этого огня — неяркость, тление, сумрачность, светотень:
Василий Великий говорит: «тамошний огонь будет огонь несветлый, который во тьме содержать попалящую силу, но лишён светозарности» [14] .
Здесь напрочь отсутствует яркая освещённость, отсутствует Свет Любви и какая-либо надежда (спасения), с этим вселюбящим, всесострадающим Светом связанная! «Оставь надежду всяк сюда входящий». Безысходность, необратимость ситуации попавших «Туда» — тотальна и абсолютна! А общую атмосферу ужаса и отчания пребывающих «Там» усугубляет ещё и то, что каждый сферический пласт, круг или слой Ада ограничен, замкнут сам на себя, изолирован от всех остальных — и с полной невозможностью выбраться из одного слоя, чтобы как-нибудь перейти в следующий, менее тяжкий, менее душный и менее жаркий…
14
Там же., с. 686.
Нет, опасное заблуждение среди наших духовных искателей — что библия исчерпала себя (известными положениями), не содержит в себе «эзотерики» и не предостерегает:
«И если соблазняет тебя рука твоя, отсеки её: лучше тебе увечному войти в жизнь, нежели с двумя руками идти в геенну, в огонь неугасимый, где червь их не умирает и огонь не угасает.
И если нога твоя соблазняет тебя, отсеки её: лучше тебе войти в жизнь хромому, нежели с двумя ногами быть ввержену в геенну, в огонь неугасимый, где червь их не умирает и огонь не угасает.
И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его: лучше тебе с одним глазом войти в Царствие Божие, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную, где червь их не умирает и огонь не угасает»
Уместно ещё одно «обозрение». Святой Нил Мироточивый (Афонский) показывает монаху Феофану нефизические глубины и участь грешников в виде/нии:
«Феофан встал и последовал за святым (Нилом), который
Другой, которого волокли за верёвку, привязанную к тайным удам, вопил: “Увы мне, непокорному монаху, ненавистнику старческих приказаний, завистнику подвизавшихся и нерадивцу к собственному монашескому подвигу и за это самое ниспавшему в бездну блудных грехов: мужеложства, сваления, малакии, — се ныне низвергаюсь в бездну ада”.
Один вопил: “Увы мне, положившему доброе монашеское начало, чтобы подвизаться в нестяжании, но в монашестве ставшему многостяжателем. Из-за этого, вместо того, чтобы взойти на высоту блаженства, куда мне был открыт доступ, я, впав в хищения, неправды и многостяжательность, нисхожу в бездну адскую”.
Другой вопил: “Увы мне, безумцу! Покинул я отца, мать, родных, друзей, братьев, сестёр, скрылся от мира под спасительный кров монастыря, но здесь, вместо того, чтобы подвизаться, не искал спасительной свободы от страстей и от всяких попечений, но опутал себя многими заботами и житейскими попечениями о умножении своего имущества, о постройке красивых зданий и стяжании прочих привременных благ; вместо добродетелей стяжевая пороки, ревнуя и стараясь превосходить других не добродетелями, а успехами в стяжаниях злата и прочих благ тленных, в разведении садов и в постройке домов. Этими заботами диавол так меня опутал, но я был несомненно уверен, что стою на пути спасения, как никто другой. Содействием диавольским я так был прилежен и ревностен в трудах ради стяжания сих временных благ, что никогда не ощущал в себе даже усталости, в сих великих суетах ноги мои никогда не утомлялись. И ныне вот куда довели эти многопопечительные и многостяжательные заботы — в бездну, ибо я и жизнь всю свою работал на пользу ада, а не на пользу душевную”.
Ещё один вопил: “Увы мне, монаху-фарисею, который сначала имел доброе намерение и хотел подвизаться в смирении, но впал в лицемерие и ханжество, стал заботиться о своей наружности — бороде и волосах, стараясь быть привлекательным и искусным в лести, в чём преуспел, и вознёсся самомнением. Увлекаемый им, покинул я обитель и отправился в Царьград, там начал завлекать людей своей наружностью, бородой, волосами и обхождением, ища славы человеческой и доискиваясь звания духовника. Когда же достиг, то уподобился змию, соблазнявшему Еву и обвившемуся вкруг древа познания добра и зла, отгрызшему собственными зубами запретный плод, отравившему его ядом языка своего и тем умертвившему весь род человеческий, сделав людей бесчувственными к страху Божию… И те, которые принимали ядовитые плоды от меня, — отравлялись превратными толкованиями и подложными истинами. Старался я привлечь к себе как можно больше духовных чад и, чтобы приманить их, льстил им, как змий, хваля их не только в глаза, но и за глаза; но вместе с тем осуждал духовников иных и духовных чад за грехи их. За это ныне нисхожу на дно ада…”
Такими воплями оглашалась та адская стезя, по которой бесы волокли тех людей.
Наконец Феофан со святым Нилом дошли до одной, боковой, весьма узкой дорожки; святой сказал: “Следуй за мной”, - и повёл его до конца её, где виднелся как бы закрытый люк от цистерны, из которого, когда святой открыл его, вырвалось пламя и озарило их. Феофан испугался… и спросил: “Что это такое? Колодец сухой или цистерна?” Заглянул в люк, и его глазам представилась глубочайшая пропасть, на дне которой кипела и клокотала расплавленная огненная масса. На поверхности этой массы появлялись тела человеческие, обнажаясь то той, то другой частью тела и вновь погружаясь, — как фасоль, кипящая в воде, восходя наверх и сходя на дно, причём появлявшиеся лица их были уродливы, подобно собачьим и ослиным мордам; из глубины же исходили ужасные стоны и вопли; так одни вопили: “Горе нам, многостяжателям”, другие: “Увы нам, злым мстителям”, “Увы нам, лжецам”, “Увы нам, хулителям”, “Увы нам, мужеложцам”, “Увы нам, иереям прелюбодействовавшим”; и другие подобные возгласы раздавались оттуда…
При этих словах Феофан пробудился, но не мог первое время понять, где он и что с ним; не знал, было ли всё виденное с ним во сне, или наяву. Наконец, он пришёл в себя и уверился, что то, что он только что видал, было с ним в сонном видении; однако руки у него болели, как будто после оков, и не могли свободно действовать; в носу же до трёх недель всё ощущался тот страшный смрад, который исходил из бездны»
Откровения о существовании Ада людям даются до сих пор! Заслуживает самого серьёзного внимания переживание одной женщины Антонины, нашей современницы (начало 21 века). После автомобильной аварии, уже в больнице, она пребывала на грани жизни и смерти, но в полном сознании. Вот что она впоследствии рассказала:
«Потом что-то зажужжало и какие-то невидимые лучи подхватили меня и понесли. Я не осознавала, что лечу, но чувствовала приближение низа. Он был круглым, как око. Я влетела в него и вскоре оказалась на очень гладкой, как бы асфальтированной, горной дороге. И тут я испытала настоящий ужас, какого никогда не испытывала. Прямо передо мной в нескольких метрах стоял высокий мужчина с очень злым лицом, напоминающим зверя. Я никогда ничего подобного не видела…
Сколько прошло времени, не знаю; только ощутила я, что лечу ещё ниже, как бы раскрылась земная кора, и я очутилась у края глубокой пропасти. Сама пропасть-бездна была колодезеобразной, каменистой, и внутри неё — полумрак. Мне сказали: “Смотри!”. Я посмотрела — темнота, ничего не вижу. Вновь приказали: “Смотри!”. Я хотела им ответить, что ничего не видно, но в этот момент увидела чёткие очертания людей. Их было так много, как головастиков в бочке с водой. Оттуда несло таким запахом, что меня чуть не стошнило. Я прикрыла ладошкой рот и всматривалась в темноту. Люди поднимались, испражнялись (мне было стыдно смотреть, но как по чьему-то приказу я зависла над ними и смотрела) и садились в свои испражнения! Я обалдела от этой мерзости. Возможно ли такое? Как они туда попали? Как их вытащить? Нет верёвки и такая глубина! Хоть я и брезговала, но жаль было их. Из колодезя доносились рыдания, вопли, стоны. Они что-то красное бросали друг в друга. Я присмотрелась — это были черви как бы в присосках. Они впивались в людей. Это был туалет отходов. В нем находились люди многих национальностей, особенно такие, у которых намотано что-то на голове. Нечеловеческие крики, истошные женские вопли тонули в его каменистых стенах. Я поняла, что мне им не помочь. Кто эти несчастные? Как они туда попали? Мне стало жаль их. И услышала строгие слова: “Это мужеложники, скотоложники, извращенцы, развращенцы малолетних, насильники, кровосмесители, блудники, прелюбодеи, развращенцы земной плоти (и другие слова мне непонятные) — это человеческие пороки. Эти люди не прошли земного экзамена”. И тут я прозрела и похолодела. И почему мне это показывают? Я испугалась и тихо, дрожа от страха, спросила: “А я?” “А ты тем и выше, что не ведала этого порока!” Путников своих я не видела, но они везде сопровождали меня и стояли с двух сторон. Мы спустились еще ниже… И тут я увидела П-образные бараки, а в них — узкие ниши, окутанные дымом. Двор заплеван и весь в грязи. Грязь была жидкая и вязкообразная. Из бараков выходили люди неряшливые, грязные. Они дышали дымом и копотью, кашляли и плевались. Казалось, что это чахоточные больные. Там были женщины и мужчины. Женщины выглядели неряшливыми, грубыми старухами, а мужчины — стариками дряхлыми. “Это курящие”, - сказали мне. Я к этому никакого отношения не имела, поэтому меня и не заставили входить во двор…
С обратной стороны двора я увидела под козырьком барачного типа открытые, как в сельской местности, коридоры. Было грязно и небрежно. И вдруг в этой грязи я увидела деток — испачканных и грязных. С ними были две женщины, но они сидели ко мне спиной, как бы присматривая за ними. Сопровождающие объяснили: “Это нерождённые дети”. Я спросила: “Как это?” “Жертвы абортов”. В голове у меня помутилось, волосы, казалось, встали дыбом, я похолодела от страха, стыда и ужаса! Я не знала, куда спрятаться от стыда, от позора. У меня не было больше вопросов и оправдания: “там были мои детки, ведь я делала аборты и не понимала, что это грех, я этого слова не знала! Я испытывала муки и страдания и уже чувствовала, что за них мне придётся отвечать. Мои сопровождающие молчали, чувствуя мою смертельную вину. Женщины, что сидели с детьми, были соучастницами наших деяний, они не понимали своей работы, они страдали за нас всех. Я осознавала свою участь и уже обречённо покидала деток. Вот тогда-то я почувствовала, что меня ведут в моё место, а каким оно будет, — легко представить. Подземные, тусклые и тёмные каменистые селения (нет, не города, а крысиные поселения). Ноги мои отяжелели, как будто на них висели гири. Я медленно брела по узким, тёмным, сырым местам и вошла в длинный коридор. По левую и правую стороны находились узенькие ниши-комнатки. Одну дверь для меня приоткрыли. Я заглянула и увидела длинный обеденный стол, за которым сидела очень тучная женщина, а рядом с нею пустая чашка. Она, как безумная, брала эту чашку и грызла её, как зверь, желая утолить, видимо, сильный голод, но насытиться ею не могла, так как она была пустой. Вокруг её рта были язвы, и сам рот напоминал большую полусгнившую ложку… “Эта тоже при жизни ни в чём себе не отказывала, слово пост ей неведомо, воздержание тоже, хотя своим трудом прокормить это тело невозможно. Вот и будет вечно
В следующей комнате я увидела молодых людей, которые друг друга щипали, били и испытывали страдания. Я не выдержала и крикнула им: “Зачем вы так?”, но они меня не видели и продолжали делать друг другу больно. В следующей комнате я увидела молодую, красивую женщину, и вдруг она посинела и стала разбухать так сильно, что лопнула, и брызги, казалось, долетели до меня. У неё открылась сильная рвота. Она задыхалась, из глаз текли тёмные слезы. “Это клеветница и склочница”. А женщина как бы набухала и снова становилась тонкою, синенькою, с чёрной массой крови. Я уже испытала человеческий страх: как бы меня где не забыли. Мне очень хотелось закрыть глаза, забыться и ничего не видеть, ничего не знать, ни перед кем не отчитываться. Я уже осознавала прожитое, я содрогалась, ахала, ужасалась, но смотрела… В гранитном склепе я увидела сгорбившихся людей. По множеству голов я поняла, что это люди. Но они были обезображены, согнуты до состояния звероподобных. Они лизали стены, пол, и губы их шептали: “Пить, пить, пить”. Жажда мучила их так, что, видимо, у них внутри всё горело. “Это пьяницы, продавшие и пропившие душу, совесть, стыд, честь, закон и др.”.
Мы начали подъём в гору. Обыкновенные скальные дороги в горах, как бы раздвоенные от вод. Идти было не так уж легко, но после такой тьмы я поднималась куда шустрее, чем блуждала внизу. На восточной стороне как бы рассеялись облака, и метрах в двух от меня я увидела огромное здание с зелёными большими воротами. Я робко постучала. Массивная дверь приоткрылась, и в проёме я увидела двух женщин. Одна из них выглянула и, увидев меня, тут же захлопнула дверь. Одеяние у них было типа монашеских. Я обрадовалась и снова застучала погромче (видя, что мои спутники мне не препятствуют). Тогда вновь открылась дверь, и я увидела, как они приготовили чистую постель. Одежда их была скромная. Одна из женщин, показывая мне рукой на западную часть, сказала: “Слушай голос — принимаем отчитанную!” и… захлопнула дверь. Я посмотрела в ту сторону, куда показывала она, и увидела как бы за бугорком старые серые барачные строения со множеством дверей, как в свинарнике или курятнике. Дверь одного из них была приоткрыта. В ней я увидела множество грустных и страдальческих, лишённых улыбок лиц. Грусти их не было предела, они дружно одевали какую-то женщину и готовили для поднятия наверх. И тут я услышала громкий, торжественный голос, который огласил их убогое жилье. Все замерли, подняв голову куда-то вверх. Я тоже подняла, но ничего кроме величия и торжественности не поняла. Такое я чувствовала в церкви. Потом церковь была разрушена, всё забылось и стерлось из памяти. И вот теперь нахлынуло ощущение спасения и уверенности, что не все потеряно, когда (как мне объяснили мои спутники) в роду появится молящийся, который вызволит прощение. Я упала на колени и, сама не знаю почему, заплакала. Все плакали и ждали вызволения в любом поколении. Кто-то прощён, кого-то вымолили. Я не понимала, но вместе со всеми сострадала. Я уже была не гордой и надменной. Я жила их страданиями. Я подумала: — Ах, если бы все начать сначала, я была бы другой… Но, к моему удивлению, мы вновь вернулись вниз… Открылась скальная завеса, и меня обдало огненным жаром. В каменном огромнейшем котловане, казалось, варилась уха, живая человеческая уха. В серой мгле, как в море, буквально кипела, вздымалась и извергалась, как вулкан в кино, эта жижа, напоминающая раскалённый металл в печах сталеваров. Человеческие головы поднимались, успевая глотнуть воздуха и крикнуть, и вновь погружались в безжалостное пекло мук… Я сама задыхалась, мне не хватало воздуха. Изумлённая, испуганная, незащищенная, я пыталась отвернуться, закрыть лицо руками, убежать, позвать на помощь. Но жертвы сами взывали ко мне. Казалось, они проклинали своё падение, они умоляли, просили пощады, они обезумели от боли. Здесь — убийцы, насильники, колдуны, ведьмы. Здесь те, кто привораживал, кто спокойно не жил на Земле, кто испытывал зависть, а с завистью делал подлости. Они в жизни земной строили “замки”, готовили себе место в преисподней. Они не понимали цены жизни. И тут вдруг появилось лицо женщины, обожжённое, страдальческое и обречённое. “Вот, смотри, она приколдовывала, и ей служили бесы. Теперь она даёт отчёт своим похотям. Ради той короткой жизни она отняла жизнь другую…” Слов я многих не понимала. Я не читала Библии, не понимала многих терминов и от этого страдала, а просить объяснить их в ужасном пекле мне не хотелось. Я чувствовала, что там не моё место, я не заслужила этого. По нашим меркам я была доброю, не чуралась бедности, любого труда, я не хотела быть там со всеми; я трусила, честно говоря, и потихоньку взывала: — Господи! Я уверовала. Только не здесь!… - Ты видела земную ось. А теперь приближаемся к Земле. И вдруг мы остановились у края…
Вдруг я почувствовала сильный толчок и открыла глаза. Рядом с кроватью, на которой я лежала, стоял на коленях мужчина, который меня сбил, и плачущим голосом просил: “Только не умирайте!”
Об Аде в разных формах непрерывно сообщается и самым обычным людям, и духовным искателям (в основном, в сновидении). Приведу ещё один отрывок из письма одной, уже моей читательницы (от 2011 г.):
«Приснилось мне, что я высоко в горах, вокруг ярко-зелёные холмы и белоснежные пики гор. Слева от меня идёт мой собеседник, мы о чём-то оживлённо беседуем, я задаю кучу вопросов, перебивая саму себя, а он на всё с улыбкой отвечает… И хорошо с ним, и радость чувствую. Краем глаза вижу его силуэт, поворачиваюсь, чтобы разглядеть лицо и ничего не вижу — так как он начинает ослепительно светится. Он говорит, пойдём, я тебе кое-что покажу, и ведёт меня к расщелине среди скал, которая плавно переходит в спуск в пещеру. Кругом тьма, но мне не страшно. А где-то в самом низу обрыва и до самого горизонта этой пещеры всё залито приглушённым красным светом — свет исходит от бесконечного количества точек, которые я приняла за людей. От них шло чувство такого горя и чувствовалась такая безнадёжность, что я от жалости к ним зарыдала. Это было такое ощущение — я даже не знаю, с чем сравнить его… Всеобщая скорбь и плач по чему-то утерянному… Так, наверное, только матери оплакивают своих сыновей. Не помню, как оказались мы снова снаружи в горах, где ярко и радостно светило солнце…»
Да, пожалуй, самое страшное и ужасное попавших «вниз» людей является необратимость, вернуть что-либо, «исправиться» уже нельзя. Уже поздно. Слишком поздно. А ведь в «органической» жизни нам говорили, напоминали, предупреждали…
А что же, наконец. бесы?
Бесы не боятся никаких планетарных глубин, потому что это их родной дом, вотчина, среда их исконного обитания. Энергетика тех или иных инфернальных пространств и зон — главная, сущая составляющая их собственных тел, полей, суть их самих. Духи зла сами составлены из той светотени, сходной с тяжёлым огнём, которым насыщен известный всем Ад. И речь идёт только о соответствующей «консистенции», то есть о степени плотности или разреженности отрицательной силы — вплоть до её максимально возможной концентрации в центре Земли…
Впрочем, существуют такие глубины (Земли), которые даже и для некоторых видов бесов означают погибель! Поэтому каждому кругу, пласту Ада соответствует свой тип бесовских жителей. А в целом:
Бесы и инфернал — родственники по крови, то бишь по энергии. Иными словами, нефизическое подземелье является и источником, и производителем бесов. В то время как человек создан и из земли, и из неба. Под «небом» здесь подразумевается ослепительно яркий вселенский Свет, духовный Центр — чистый, прозрачный, небесный Огонь; а под «землёй» — земные энергии, огонь «тяжёлый» и мрачный; «эго» личности. А более определённо: человек — это внутренний Свет Любви и Добра, сам Бог! окружённый со всех сторон плотной стеной всепоглощающей тени — Дьяволом! Бог — искомый Центр и единственно верная цель. Дьявол — искусительная, привлекательная, но зловещая периферия; теневой лабиринт.
И здесь, прежде чем представить очередное слово святым, следует сделать отступление об исключительности их духовных виде/ний вообще… [15]
Один аспект этих виде/ний относится к прямому прозрению в данный момент времени, ко всему тому, как оно есть в действительности или как оно действует и развивается — к ви/дению подлинной сути явления, состояния, пространства, ситуации, человека, структуры… И в частности, к ви/дению энергетических тел (или душ) людей.
15
Автор различает ви/дение и виде/ние. Под ви/дением здесь понимается прозрение сути вещей и явлений, а под виде/нием — духовный образ, картина, отражающая тот или иной эзотерический смысл.
Второй аспект — это вневременность виде/ния, его глубина, ёмкость, проникновенность, всеохватность (обзорность); выхватывается или «снимается» главный и очень точный, конкретный смысл. Лучи сознания «видящего» пронзают любые миры (сознания), любые пространства вне времени и вне расстояния — ему не нужно быть там самому. Поскольку Х-лучи духовного Света (к Которому получают доступ) — всесведущ и вездесущ! Да и сами духовные образы, несмотря на «художественность», могут быть трансперсональными, они отчётливо передают смысл, содержание определённых энергий и их структуру. Образы — вне времени, вне статики. При этом их художественные элементы или штрихи совместно и по отдельности заключают в себе подлинную эзотерику — они фиксируют те или иные качества, свойства, причины, признаки, стимулы и пр. Такие виде/ния не являются ни фантазией, ни воображением, ни иллюзией, ни галлюцинацией, ни «субъективной проекцией»; они даже не совсем относятся к «творческим» образам. Потому что «духовные виде/ния» осуществляют уникальную связь с духовным космическим Центром! Это же утверждают и сами старцы:
«Если кто предполагает, что пророческия видения, образы и откровения были делом фантазии и происходили естественным порядком, да ведает таковый, что носится далеко от правой цели и истины. Ибо Пророки и в нынешнее время бывающие у нас священнотайнники, не по естественному какому либо порядку и чину, видели и воображали, что видели и воображали, но божественно некако и паче естества, было то в уме их печатляемо и представляемо, неизречённою силою и благодатию Святаго Духа… Пророки видели виде/ния действием Духа, Который печатлел образы во владычественном их уме. И Григорий Богослов (говорил): “Сей (т. е. Дух Святый) действовал первее в Ангельских и небесных силах, Потом в Отцах и Пророках, из коих одни Бога видели, или познавали, другие будущее предузнавали, когда владычественный их ум от Духа принимал такия образы, по коим они соприсутствовали будущему, как настоящему»