Assembler, или Встретимся в файлах…
Шрифт:
Последнего он точно не помнил. Но ведь не могла же материнская плата провести эксперимент самостоятельно!
«Восстание машин, – мысленно улыбнулся Бонадвентур. – А еще и сигнал с Марса! И вся эта хрень в один день! Да черта с два! Это ж не мультфильм, это реальная жизнь».
С этой самой мыслью он вынул из консоли управления материнскую плату по имени Моника и направился в свой кабинет.
Помощнику Ли он велел оставаться в лаборатории, соскребать со стен зеленые останки.
Едва войдя внутрь кабинета, Бонадвентур законнектил
– Что было в той пуле? Назови состав…
В ответ прозвучали уже знакомые щелчки. Трескотня длилась с полминуты. Затем прорвался голос Моники.
– Этого в файлах нет.
– Хватит придуриваться. Что было в сердечнике пули?
– Этого в файлах нет.
– Требую применить протокол «Глубокий поиск». Снять все ограничения на файлообмен, – приказал Бонадвентур.
Снова что-то захрустело, защелкало, а затем последовал неожиданный ответ:
– Вы велели заархивировать и засекретить данные.
– Я велел? Какого черта? Я даже не помню, чтобы давал добро на эксперимент.
– В моих файлах четко прописан регламент. Без вашего разрешения подобные действия недопустимы. Разрешение на эксперимент было получено в четырнадцать сорок семь. Воспроизвести?
– Воспроизведи!
Бонадвентур четко услышал запрос Моники на проведение эксперимента и свой положительный ответ. Затем, как и требовали инструкции, Моника повторила запрос еще раз, и он снова дал разрешение.
«Что за провалы в памяти? – испугался Бонадвентур. – Теперь получается, что «по моему велению, по моему хотению» на свет божий появилось какое-то новое оружие страшной разрушительной мощи, о котором я ничего не помню».
– Ты говорила о щелчках как о сигналах неизвестной природы. Проанализируй свои файлы на взлом, – приказал Бонадвентур.
– Взлома не было. Приказ отдан вами.
– Почему я этого не помню?
– Провалы в памяти – одна из особенностей работы человеческого мозга. В подавляющем большинстве случаев это спонтанная нейронная реакция, защищающая от информации, которая может причинить непоправимую боль…
– Прекрати цитировать медицинскую энциклопедию. Мне нужны неформальные объяснения.
– Этого в файлах нет…
– Тьфу на тебя… Искусственный интеллект, называется! – Бонадвентур достал из ящика бутылку виски и налил граммов пятьдесят в лабораторную колбу. – Давай теперь без дураков – что там было в этой пуле? Ну, я слушаю…
– Повторяю, информация засекречена. Вы сами отдали приказ, применив протокол «Кодовая фраза». Теперь, чтобы информация вновь стала открытой, вы должны эту кодовую фразу назвать.
– Чертовщина, бред какой-то! Тебя что – утилизировать?
– Я понимаю ваше эмоциональное состояние. Но вы сами велели мне сохранить информацию в тайне. Сами велели применить особый протокол безопасности. Назовите кодовую фразу и получите ответ. Вы же не могли ее окончательно забыть? Попытайтесь вспомнить.
– А сколько в этой фразе было слов?
– Я не могу давать
– Ну хотя бы время, когда я это сделал, и место. Чтобы я мог посмотреть записи с камер наблюдений.
– Напоминаю, когда применяется особый протокол безопасности, то все записи с камер наблюдения за последние три дня стираются.
На лбу у Бонадвентура выступил холодный пот. Он налил в колбу еще. Затем еще – почти до краев.
– Ну и денек сегодня. Ты хочешь сказать, что все, что тут происходило за последние три дня, стерто?
– Да. Все видео-и аудиофайлы стерты.
– И это велел сделать – я?
– Да.
– Да что ж это за бред такой!
Бонадвентур вдруг почувствовал, как ослабевают колени. Он вспомнил звонок Софьи Касперской, эту дурацкую историю с марсианским сигналом. Теперь, если вдруг понадобится алиби или какое-то объяснение произошедшему, сделать это будет невозможно. Все файлы стерты. Единственный свидетель, который у него есть, – это Моника. А память ее зашифрована им же самим и фразой, которую он – хоть убей – не помнит.
– Вот попал!..
Бонадвентур опрокинул содержимое колбы в рот и буквально рухнул в оказавшееся под ногами кресло на колесиках.
Он зажмурил глаза и в голове вдруг возникла фантасмагорическая картина того, как он пробирается на космодром, проникает в космический корабль и запихивает в один из марсоходов передатчик. Там в передатчике очень важное сообщение для человечества.
– Слушайте, жители Земли, и не говорите, что не слышали! – нараспев и по-русски произнес он. – Идите в жопу с моей Красной планеты! Куда вас на х… занесло! Вон отсюда! Пошли вон…
– О-о-о, мы давно не общались по-русски, а мне очень нравится русский язык, – вдруг сказала Моника.
Бонадвентур словно очнулся. Он понял, что произнес последние слова не в мыслях, а вслух.
– Подожди-ка! Я, кажется, вспомнил кодовую фразу. А ну слушай…
– Слушаю.
– Кодовая фраза: «Бонадвентур. Петров. Ассемблер».
– Неправильно, – ответила Моника.
– Кодовая фраза: «Бонадвентур. Петров. Ассемблер», – сказал он еще раз, но уже с русским акцентом.
– Неправильно, – снова ответила Моника.
– Да чтоб тебя…
Бонадвентур подкатился на кресле к центральному монитору кабинетного компьютера, набрал на клавиатуре: «Особый протокол безопасности. Раздел: «Кодовая фраза».
Экран выдал нужный параграф, и он стал внимательно вчитываться в инструкции. Чтение давалось с трудом. Алкоголь разошелся по венам, голова стала тяжелой.
– А вы уверены, что к данной задаче нужен стандартный подход? – спросила вдруг Моника.
«А вы уверены, что к данной задаче нужен стандартный подход? – словно эхом отдалось в голове. – Э-э-э-э, Моника! Я уже слышал сегодня эту фразу от тебя, бестолковая ты железяка! Сейчас вспомню где… Кажется, в машине, когда мы говорили про маму, про ее болезнь. Значит и кодовая фраза где-то близко. Еще немного, и я ее вспомню».