Ассира
Шрифт:
Разница в цвете волос тоже не играла мне на руку: Алиса была голубоглазой блондинкой, как мать, я же была кареглазой и вихрастой рыжей, как отец. Семейная дедовщина жестока не только в наборе хромосом: мне всегда внушали, что я должна уступать, быть второй, даже если речь шла о походе в туалет.
Только для отца я всегда была на первом месте. Он обожал мои рыжие волосы, веснушки, которых я долгое время страшно стеснялась. Я была угловатым, длинным и тощим подростком – “деревцем”, но он говорил мне, что я самая красивая девчонка в мире,
Я, и вправду, поняла это потом. Но быть самой красивой, как выяснилось, совсем не обязательно. Главное – стать единственной для кого-то одного.
Глава 3
Иногда передо мной возникает сразу целая масса образов, картинки сменяют друг друга, но не дают зацепить на себе внимание. И все при этом кажется важным. Чтобы успокоиться, я начинаю глубоко дышать, закрываю глаза и представляю лес. Лес дарит спокойствие, хранит тайны. Он скрывает то, о чем люди даже не догадываются.
***
Как я уже сказала, у нас мало чего общего было с моей сестрой Алисой. Мы не были дружны, постоянно дрались, кусая друг друга до крови. Алиса была хитрой, а я доверчивой. Но несмотря на это, я чувствовала ее, а она – меня.
В тот страшный день мы гуляли во дворе, а потом прибежали мальчишки, что-то сказали сестре на ухо, после чего она оставила меня одну на площадке возле дома, соврав, что идет за мороженым. Как потом выяснилось, на самом деле они убежали со двора бегать по крыше заброшенной больницы, которая располагалась в квартале от нашего дома. Хорошие девочки – те еще лгуньи, просто у них в запасе множество уловок, с помощью которых они восстанавливают свой авторитет.
На улице было солнечно и тепло. Утром прошел дождь, и теперь трава блестела от влаги, а воздух был наполнен свежестью. Я сидела на лавочке у подъезда, которая днем обычно пустовала, и болтала ногами, ожидая мороженое и Алису, несущую его в руках. Лука лежал возле моих ног под лавкой. Я не любила одиночество из-за своих видений, меня иногда охватывала паника, стоило мне остаться одной: казалось, что ивовые ветви меня задушат, если никого не будет рядом. Поэтому я всегда брала с собой Луку, он был моим спасителем.
Когда мне надоело ждать, я встала с лавки и принялась ходить по двору, высматривая по сторонам розовое платье Алисы. Ее нигде не было. Лука ходил за мной по пятам – чувствовал ответственность. “Легко охранять меня в родном дворе, где все знакомы. Даже на кошек здесь не интересно лаять. Лучше бы Алису отыскал по следу!” – мысленно сказала я псу и пнула пустую бутылку.
Еще немного походив по двору, я принялась расспрашивать знакомых ребят, не видели ли они, куда ушли мальчишки и моя сестра, но никто их не видел. Получается, она меня обманула. Если бы они ушли за мороженым, то уже обязательно вернулись бы.
Я беспомощно остановилась посреди площадки и прислонилась к турнику. Железо холодило спину. Я закрыла глаза, и тут яркая вспышка молнией озарила
– Лора, что с тобой, малышка? Что случилось?
– Папа, Алисе плохо. Ее надо спасать! – захрипела я в ухо отцу.
– Где, где же она, скажи мне? – было видно, что отец разнервничался, по щекам у него поползли красные пятна.
– Не знаю… Плоская бордовая крыша Может быть, она даже спрыгнет с нее. И разобьется. Не знаю. Но случится что-то плохое! Или уже случилось, – прохрипела я.
– Господи, да где же искать эту крышу? Лора! Я не понимаю, о чем ты говоришь! Что вообще за чертовщина происходит?
Я закрыла глаза, пытаясь поймать внутри себя еще хоть какую-то зацепку. И снова глаза ослепила вспышка, и я увидела крышу. А под ней номер дома. Тринадцать.
Я открыла глаза, дышать стало гораздо легче. Схватив отца за руку, я побежала в сторону старой больницы. Теперь сомнений не оставалось, что Алиса была там. Все в нашем дворе знали, что тринадцатого дома на нашей улице не существует. Он мертв, заброшен, и там живут призраки больных, ушедших в мир иной в этих стенах. Много чего еще рассказывали про старую больницу, по большей части, это были выдумки. Но полгода назад, зимой, там нашли труп мужчины. Больше ребята с нашего двора туда не ходили – боялись.
Добежав до ворот, мы протиснулись в щель между ними и каменной стеной. Вход был заперт, но окно слева от дверей было выбито. Отец помог мне залезть внутрь, а потом сам запрыгнул вслед за мной.
– Алиса! Алиса! – что было сил закричала я. Казалось, что еще минута, и мы опоздаем. Сердце мое бешено колотилось в груди, в горле стоял комок. Отец тоже кричал. На втором этаже послышался шум и грохот. Мы побежали к лестнице. Поднявшись наверх, мы увидели Алису, лежащую на грязном полу. В ноздри ударил острый, соленый запах крови.
Я не помню, что было потом. Нить событий оборвалась, скомкалась. Я была ребенком, и воочию увидела свою сестру мертвой. По-крайней, мере, я подумала именно так – она была бледная и не живая в ту минуту. Жизнь для меня тоже, как будто бы закончилась в тот момент, ивовые ветви сомкнулись над головой. Весь страх и отчаяние легли на плечи отца.
***
Я проснулась дома. В комнате горел ночник. Часы показывали два часа ночи. Я вышла из комнаты, увидела отца, сидящего на диване в гостиной, и мать, которая плакала, положив голову ему на колени. И тут я все вспомнила, и тоже принялась плакать.