Ассистентка антиквара и город механических диковин
Шрифт:
Группы механисбуржцев и туристов весело переговаривались, гремели бутылками и подзывали к себе торговцев печеными яблоками и мороженым. Уличные музыканты грянули польку. Появились артисты на ходулях и погонщики ослов (Аннет поморщилась). В странных конструкциях, похожих на бочки из ажурно переплетенных стальных прутьев, разожгли костры. Время от времени распорядитель в смешном берете с помпоном бросал в огонь горсть порошка, и тогда пламя меняло цвет, становилось пурпурным или лазурным, а то и переливалось как радуга. Под визг и улюлюканье запустили
Луиза шагала среди этого великолепия с чудным выражением на лице, в котором смешались гадливость и отстраненность. Вечерний ветерок развевал длинные черные пряди, которые выбились из небрежного пучка на затылке. Иногда она поднимала глаза и с опаской смотрела на небо, словно ожидая, что желтый шарик луны вот-вот лопнет и рассыплется фейерверком.
От Луизы сильно несло валерьянкой. Запах этот привлек парочку уличных котов. Один оказался старым знакомцем: его Аннет встречала раньше в компании шарманщика Петра. Коты бежали следом, заунывно орали, тыкались головами в подол Луизы, а Аннет едва поспевала за ними, испытывая сильнейшее недоумение.
Ей совершенно не хотелось идти исследовать аттракцион в компании библиотекарши, которая с каждой минутой вела себя все чуднее. Но на Максимилиана рассчитывать не стоит: он так занят, что ему не до поисков мастерской Жакемара. Вспомнив, чем именно ее босс занят в этот самый момент, Аннет почувствовала новый болезненный укол в сердце. Господину Молинаро больше нет дела до своей ассистентки. И ей до него нет никакого дела! Теперь они каждый сам по себе. Вернутся в столицу и расстанутся навсегда.
Городские часы принялись отбивать время, и Аннет стало горько, словно они отсчитывали последние минуты до расставания с кем-то очень дорогим и близким.
Мало-помалу удалось успокоиться. Что ж, она проводит Луизу – и сразу обратно. Находиться среди толпы безопасно. На улицах дежурят отряды добровольцев-распорядителей, они бдительно следят за порядком и не допускают безобразий. Да и царящее вокруг веселье помогало ей отвлечься от печальных дум.
Тем временем улица закончилась, показались разросшиеся кусты и заржавленные остовы каруселей старого Луна-парка. Здесь народу было меньше. Двое молодых людей пытались стронуть с места заржавевшие качели, да компания подростков на покосившейся скамье обсуждала свои дела.
Луиза уверенно прошла по узкой аллее. Окруженный кустами пятачок возле гигантской бутылки пустовал.
В синем вечернем небе мерцали звезды. Ветер приносил обрывки мелодии уличных музыкантов. Возле аттракциона стояла бочка с пылающим костром. Огненные отблески плясали в зеленоватом стекле гигантской бутылки. Заключенная внутри каравелла выглядела как корабль-призрак, который закончил свой путь в возведенной злым волшебником тюрьме.
Аннет обхватила себя за плечи и посмотрела на Луизу.
– Что дальше? – спросила
Луиза не ответила. На нее опять напал ступор. Она смотрела прямо перед собой, глаза не выражали ничего, губы широкого рта были плотно сжаты и побелели.
– Луиза?
Молчание. Аннет деликатно предположила:
– Мне кажется, вы себя плохо чувствуете.
За кустами раздался пронзительный скрип петель качели. Вызывающий зубную боль звук привел Луизу в себя. Она переступила с ноги на ногу, медленно повернула голову, глянула на Аннет, затем выудила из кармана и протянула ей длинный ключ с витой резьбой и ручкой-перекладиной. Ключ поразительно походил на штопор.
– Идите, – приказала Луиза мертвенным голосом, – откроете пробку и попадете внутрь.
– Пробку? Вот этим штопором? – с недоумением переспросила Аннет.
Луиза неожиданно взбеленилась. Она сверкнула глазами и резко произнесла:
– Вы что, глухая? Я же сказала – откроете дверцу и заходите.
Аннет помотала головой и протянула ключ обратно, но Луиза его не взяла.
– Как хотите, – обронила она, поплотнее закуталась в шаль, опустилась на скамью возле кустов и замерла.
– Луиза, – позвала ее Аннет, чувствуя растущую тревогу. – Проводить вас домой?
Луиза откликнулась не сразу.
– Я посижу, отдохну. Тут тихо, хорошо, – пробормотала она еле слышно. – Много воздуха, много неба. Жаль, луна светит слишком ярко. Полнолуние – страшное время в Механисбурге. Железнорукий любит полную луну.
Аннет стало жутко. Она осознала, что люди далеко, а сумерки сменились ночью. Праздничный костер в железной ажурной бочке бросал на гравий красные отблески. Мелодии и голоса, треск фейерверков доносились словно из другого измерения. А здесь, на этом пятачке, было темно и неуютно. Тут могло случиться все что угодно.
– До свидания, – произнесла Аннет, решительно повернулась и пошла прочь по аллее, мимо кустов шиповника, которым в этот момент вздумалось зловеще покачаться под порывами ветерка.
Девушка прошла несколько шагов и почувствовала укол совести. Она бросила Луизу одну. Библиотекарше явно нездоровится. Может, она провела вечер за бутылкой игристого или медового пунша? Или перебрала валерьянки? Что же так тревожит местную библиотекаршу, что она вынуждена постоянно утешать свои нервы?
В любом случае ей нужна помощь.
Аннет поспешила обратно, но, к ее великому удивлению, скамья уже опустела. Вероятно, Луиза ушла дальше по аллее, вглубь старого Луна-парка. Нет, туда ходить не стоит. Скелеты качелей и полусгнившие карусельные лошадки выглядели жутковато даже при свете дня; теперь же они казались останками неизвестных монстров. Луиза знает это место как свои пять пальцев, ничего с ней не случится.
Устав от хождений туда-сюда, Аннет повернулась спиной к гигантской бутылке и двинулась к выходу. Пора в гостиницу. Она проскользнет незаметно в свой номер, ляжет в кровать и вдоволь поплачет в подушку.