Ассистентка Злодея
Шрифт:
– Да, Сэйдж, ты знаешь, что мне нужно.
С тех пор она ни разу не обнаруживала на рабочем столе труп, но это не значило, что последние месяцы были простыми. Злодей частенько отсутствовал, наверное, кошмарил жителей ближайшего городка, но она не хотела вникать в детали. Они договорились, что он не станет трогать её родную деревню – ну, по крайней мере, он что-то буркнул, а она приняла это за согласие. Но всё равно что-то подсказывало ей: даже труп на рабочем столе лучше, чем его сегодняшнее настроение.
Потому что сразу несколько голов значили только одно: что-то опять пошло не так, уже в третий раз
Эви со вздохом подошла к бесконечной винтовой лестнице. Постояла, глядя на неё и гадая: ну почему магии в стенах достаточно, чтобы вещи перемещались сами собой и чтобы держалась комфортная температура, но недостаточно, чтобы лестницы сделались… ну, не такими кошмарными. Покачала головой. Надо добавить в ящик для предложений.
«Не забыть: предложить завести ящик для предложений».
Она начала ежедневный подъём, сторонясь двери слева на первой площадке: она вела в личные покои босса.
Одним богам ведомо, чем он занимался в своей личной части огромного, намеренно мрачного каменного домища.
«Не думай про его личную жизнь, Эви».
Ещё одно отличное правило в список, который непрерывно пополнялся с первого дня работы.
«Не пытайся рассмешить босса, Эви».
«Не трогай волосы босса, Эви».
«Пытки не привлекательны, Эви».
«Не говори Эдвину, что зелье слишком крепкое, Эви».
Тяжело дыша, она преодолела ещё один пролёт и повисла в свете свечей на перилах следующего пролёта. Икры горели под плотной синей юбкой по щиколотку длиной.
Из пыточной в подземелье донёсся вопль, эхом отразившийся от стен, и она остановилась. Моргнула, встряхнула готовой и заторопилась наверх.
Несмотря на все свои гнусные злодейства, босс обладал своеобразным моральным компасом, которому усердно следовал: во-первых, он никогда не причинял вреда невиновным, к облегчению Эви. Его зло оказалось скорее возмездием. Ещё ей понравилось, что в его правилах было относиться ко всем женщинам с тем же уважением и почётом, что и к мужчинам. Если подумать, ничего впечатляющего, но, по крайней мере, на этой работе всё было куда последовательнее, чем во внешнем мире.
До того как начать работу на повелителя зла, Эви работала у деревенского кузнеца, Отто Варсена. Наводила порядок, подавала инструменты, чтобы он не отвлекался от ковки. Достойная работа, и денег хватало, чтобы помочь больному отцу, но при этом возвращаться пораньше – приготовить ужин для него и сестрёнки.
По крайней мере, это была достойная работа. А потом всё изменилось.
Эви провела рукой по плечу, нащупала под льняной рубашкой выпуклый, неровный шрам. Будь он от обычного клинка, уже зажил бы как следует. Но какие бы чары ни содержались в том белом кинжале, рана была проклята. И серьёзно: стоило Эви почувствовать боль в любой части тела, шрам раскалялся. Весьма досадно, учитывая, что неодушевлённые предметы подозрительно часто выскакивали на дорогу перед ней.
Если где-нибудь можно споткнуться, Эви обязательно споткнётся.
Посмеиваясь и тяжело дыша, она
«Человек», подумалось ей, неподходящее определение для босса. Во многих смыслах он был чем-то большим, но она отвечала за все его прихоти и потребности, и это неким образом очеловечивало его. Завеса тайны, окружавшая его вначале, соскользнула, и взгляду её предстала более чёткая картинка.
Но ей предстояло ещё многое узнать.
Например, что за тьма разверзлась в его душе, если с бедного потолка свисают три башки?
Она добралась до верхней ступеньки и вытерла пот со лба, оплакивая время, потраченное утром на наведение красоты. И без зеркала было понятно, что щёки горят, а выбившиеся из косы волоски липнут ко лбу. Пока шла, она чувствовала между бёдер скользкий пот.
Она мечтала о свободных штанах.
Босс внятно объяснил, что нет никаких правил насчёт одежды для сотрудников, а значит, впервые в жизни Эви могла надеть на работу что-нибудь, кроме унылых сереньких платьев. Но она всё ещё опасалась, что скандальные вещи вроде штанов привлекут к ней слишком много внимания.
«Ноги? У женщин? Зовите глашатая!»
Нет, загадочная работа, на которую она уходила каждый день, и так вызывала в деревне слишком много подозрений. Лучше не выделяться, чтобы и взгляда лишнего не привлекать.
Если кто-нибудь спрашивал про работу, она отвечала, что работает горничной в большом поместье в соседней деревне.
Не совсем даже ложь. Она постоянно прибиралась за Злодеем, и обычно речь шла о крови.
Эви пересекла холл, потянула за ближайший к витражному окну светильник и отошла назад, а кирпичная стена медленно скользнула в сторону, открывая потайную бальную залу, которая служила рабочим местом. Эви торопливо зашла – стена вернулась на место – и глубоко вздохнула. Знакомый запах пергамента и чернил в воздухе успокаивал, неизменно вызывая у Эви улыбку.
– Доброе утро, Эванджелина.
Утро пошло насмарку.
Ребекка Эрринг и её штат управленцев располагались слева, и все оторвались от работы, чтобы посмотреть на Эви. Ребекка пристально глядела ей в глаза сквозь большие круглые очки.
– Доброе утро, Бекки.
Та разгладила перёд наглухо закрытого платья на пару размеров больше, чем нужно.
– Посмотрим.
Шесть пар глаз вернулись к пергаментам – все осознали, что сегодня кровавой бани не будет.
Честно говоря, Бекки выглядела вполне симпатично. Она была всего года на два старше Эви, но два года превращались в десять, если смотреть, насколько увереннее держалась Бекки.
У неё была идеальная смуглая кожа, а строгая улыбка очень шла ярким чертам. Широкие скулы, широкая челюсть – это привлекало взгляд к точёному лицу. Если бы она была хоть на десятую часть столь же мила, сколь прекрасна, Эви сочла бы Бекки лучшим человеком на свете.
Но увы, Бекки была мерзкой.
Эви сладенько улыбнулась и заправила волосы за ухо.
– Трудное выдалось утречко?
Бекки улыбнулась в ответ – улыбка вышла такая жёсткая, хоть дорогу к замку ей мости.
– Я сегодня пришла первая, так что пришлось засучить рукава.