Ассистентка Злодея

Мерер Ханна Николь

– Она твёрдо решила быть моим врагом.

Его лицо вдруг снова посуровело – так резко, что Эви охнула.

– Всегда держи врагов поближе, Сэйдж. Так гораздо интереснее. – Он улыбнулся, и в улыбке не было ни следа радости, одна жестокость.

Эви с трудом сглотнула и с досадой поняла, что хочет медленно отступить назад. Подальше от него, обратно в себя.

– Кстати о врагах. Может быть, перейдем к тому, ради чего я тебя сюда привёл, пока остальные сотрудники не решили, что я пошёл сбрасывать со стены тебя? –

предложил он.

Эви закатила глаза и махнула рукой:

– Давайте.

Он нахмурился, отвернулся обратно к лесу.

– Ещё одну поставку накрыли.

Эви постаралась не застонать, но её досада была осязаема. Она потратила несколько недель, чтобы организовать эту поставку и обустроить идеальные, необнаружимые точки отсюда до самого Сиятельного. Они занимались входящей и исходящей контрабандой: продавали, покупали, но чаще всего крали прямо у короля Бенедикта.

– Я подозревала, учитывая лишние… – Эви постучала указательным пальцем себе по голове.

– Это была Славная Гвардия.

Личная стража короля Бенедикта? Они никогда не влезали в дела Злодея. Честно говоря, Эви всегда удивлялась, почему Злодей столько раз воровал у Бенедикта ресурсы и товары всех сортов, но никогда не нарывался на отпор.

– Значит, мы не получим ничего из того, что позаимствовали?

Это дельце должно было принести как минимум четыре больших ящика оружия из личной коллекции короля Бенедикта. Эти мечи и ружья были ценны любезному правителю не только как оружие, лишиться их – огромная потеря для него.

Была бы, если бы у них всё выгорело.

– Моя Бесславная Гвардия утащила два ящика.

Бесславной Гвардией назывался элитный отряд, который занимался самой жестокой частью дел Злодея – «полевой работой», как нарекли это стажёры. Туда набирали самых отбитых воинов, зачастую – магов разных школ и направлений. Большая часть сотрудников старалась держаться от них подальше, а Эви помогала Эдвину готовить для них бутерброды.

«Блин, забыла заказать ещё сыра. А им нравится проволоне» [2] .

2

Проволоне – твёрдый итальянский сыр. (Прим. перев.)

– Лучше, чем ничего, наверное, – ответила Эви. Она была готова радоваться любым мелочам, лишь бы только не ползать снова по карте, выискивая другую незаметную тропинку в лесу.

– Как всегда, оптимистка, да, Сэйдж? – Он говорил спокойно, но лицо выдавало, что он не видит в этом ничего хорошего.

– Предпочитаю думать о хорошем: так проще… Даже когда случается плохое.

Босс как-то непонятно посмотрел на неё.

– Вот бы все смотрели на мир твоими глазами.

– Было бы очень красочно. – Она широко улыбнулась и подставила лицо ветру. – Значит, уже три поставки накрыли за последние два месяца.

– Целых три. – Он вдруг понизил голос. От этого тона даже

храбрейших рыцарей пробирала дрожь, Эви сама видела. А она почему-то успокаивалась, и это… тревожило.

«Опасность не может быть привлекательна, Эви, она пугает».

«Или… И то и другое», – мысленно возразила она.

– Если не считать висельничков внизу, как вы собираетесь разбираться с этим?

Эви боялась ответа, но ситуация очень чётко повторялась. Схемы, которые работали многие месяцы, вдруг начали отказывать, и общий знаменатель вырисовывался очень ясно.

– У нас завёлся предатель, – тихо сказала она. Вздохнула: босс стоял, высокий и мрачный, обещая одним своим видом кары небесные, и ей пришло в голову только одно: – Чем я могу помочь?

Эви не сомневалась, что часы на стене принимаются тикать громче, как только она пытается сосредоточиться. Каждое движение стрелки будто стучало ей по черепу.

Тик-так, тик-так.

– Уф…

Эви опустила голову на стол. Последние два дня она составляла в любимой тетради с золотой фольгой список сотрудников с краткими примечаниями напротив каждого имени. Нужно было записать всё подозрительное, все признаки нелояльности, выяснить, кто мешал работе, – и вручить его боссу на блюдечке с голубой каёмочкой.

– Чем занята?

Ай, ещё раз по черепушке!

Эви подняла голову и захлопнула тетрадь, едва не прищемив любознательную руку Ребекки Эрринг. Торопливо вернула перо в любимую чернильницу, подаренную папой.

– Ничего такого, не беспокойся. – Эви натянуто улыбнулась, борясь со всякими неприличными словами, которые рвались изнутри.

– Зачем ты составляешь список сотрудников? Мне нужно знать обо всём, что здесь происходит, – заявила с надменным смешком Бекки.

Эви пристально посмотрела на неё и уложила голову на руки.

– Значит, ты в курсе, что офисные пикси тратят чернила, чтобы рисовать автопортреты собственных задниц?

Пикси по мелочи помогали в офисе, обычно в качестве переписчиков. Им это давалось легко, учитывая, как их было много, но их взрывной темперамент порой приводил к появлению чернильных художеств.

Бекки сердито застонала, выпрямилась и покачала головой.

– Опять?

Она торопливо обернулась и сощурилась сквозь очки, заметив мелких летучих тварюшек. Хихикая, они раскидывали по офису бумаги.

– А ну идите сюда, поганцы! – рыкнула Бекки и умчалась прочь, а Эви облегчённо вздохнула. Взяла ванильный леденец из баночки, которую ей подарила Лисса, и закинула в рот.

Несмотря на вечную вражду, Эви не завидовала работе Бекки. Той приходилось разбираться с любой бытовой драмой, с любым скандалом между стажёрами или постоянными сотрудниками. Когда босс представлял Эви остальным, он объяснил, по какому принципу здесь всё устроено. Каждый работник отвечал за свои задачи в своей области. Как в улье. Областью Бекки были люди (и другие существа) – так боссу не приходилось самому разбираться с вечной мелодрамой.