Ассортир
Шрифт:
– Или не так остро реагировали на происходящие явления.
– Лично для меня, если честно, до сих пор семейная жизнь ассоциируется с пеленками, стягивающими с головы до ног, – признался Ганеша. – Помню, когда в детстве я ходил на «Самбо» и меня там, в учебных схватках, порой, скручивали, лишая возможности двигать руками, и я постоянно чувствовал, словно бы я опять в пеленках и начинал тут же рефлекторно орать от ужаса. Приводя своих противников в недоумение. Мол, что я такого сделал? Так что мне просто физически не дали это забыть. И только позже в процессе тренировок мне постепенно удалось научиться контролировать эту ситуацию. Поэтому-то я постоянно и бастовал, когда видел, как мать пытается стянуть
– Ведь ты пережил все эти ужасы на своей шкуре!
– Потому что именно тогда, когда ты не согласен со своей жизнью, она, сопротивляясь тебе, и начинает для тебя реально существовать. Ты уже не плывешь по воле волн, довольный как слон, а просыпаешься ото сна активным делателем своей жизни. Пытаясь повысить свою меновую стоимость.
Тем более что минет Ганеше делать эта училка по русскому языку и литературе сразу же отказалась. Заявив ему в первый же день общения, что минет она никогда никому не делала. И делать не собирается. Дав понять, что секс у них точно будет. Правда, без минета. И он должен заводить её не этими жалкими прелюдиями, а словами:
– Желательно – волшебными, – улыбалась Талия. Наотрез отказавшись от его «солянки». Так же как и – употреблять его «салями». Не по назначению.
– В духе Льва Толстого? – усмехнулся он. – Классика жанра? Что ж, ты будешь моей классной учительницей. Ты не против? Тем более что ты такая классная!
И это было первым, давшим ему понять, что их отношения долго не продляться. Даже несмотря на то, что секс у них всё-таки появился. Каждый день. А то и – по пару раз за вечер. «Для чего и нужна была вторая бутылка пива», – запоздало поняла она, устав терпеть за пару месяцев вынужденного воздержания из-за сложного положения в стране непривычно долгое отсутствие парня, актуальность которого она и сама уже ставила для себя под большой вопрос. Особенно, под Ганешей.
– Если бы Артём хотел со мной быть, он не ушел бы в море, а был бы сейчас рядом, – добила Талия остатки укоров совести, возникавшие у Ганеши во время секса с ней. Из-за того, что он начал подозревать её в том, что как только Артём вернётся, Талия и Ганешу тут же бросит. Столь же легко и непринуждённо. Как и бывшего уже парня. Якобы.
Отвечая Ганеше на все его сомнения, что если бы она не знала Ганешу уже сто лет назад, у него с ней и сейчас ничего бы не получилось. Мол, у их отношений есть крепкий базис – его сестра, которая младше Ганеши на десять лет. Как и сама Талия, её бывшая одноклассница, которые никогда не бывают бывшими, преследуя друг друга до конца дней. Ведь если она бросит Ганешу, Сиринга будет вечно её в этом обвинять.
Поэтому он охотно дал себя уговорит, что они теперь – навечно!
Наивный. Впрочем, как и все влюблённые.
Да, он её сразу же полюбил. Тем более что мало того, что она была «худа, как вобла», так ещё и за время вынужденного ситуацией в стране воздержания от секса она так сильно сократилась изнутри, что как только он в неё входил, ему становилось так приятно, будто бы кто-то в ней делал ему минет, специально его сжимая. Так что её нежелание делать ему минет Ганеша сразу же ей простил. В первый же день их соития. Замирая от восторга! Как она и просила, чтобы он заткнулся. Хотя его восхищение их чудесным сексом уменьшалось с каждым днём. По мере всё учащавшихся занятий сексом, разбивавшим её спазм внутренних мышц, словно дорожную колею – телегой. Точнее уже – целым караваном телег, плотно двигавшихся друг за другом. День ото дня.
О, муза! О, нимфа! Точнее даже – нимфетка! Тело которой, увенчанное ещё более прекрасным, чем несколько лет назад, лицом, так и не пожелало вырасти. Вширь. Так что купленная ими тогда куртка и до сих пор была ей впору.
– Судя по всему, тебе её хватит ещё лет на десять, – сообщил он Талии, вечером снова снимая с неё куртку.
– Конечно! – не поняла она, о чём речь – в его ухмылке. – Она из такой добротной кожи, что и – лет на двадцать! Ведь мы тогда так дорого за неё заплатили. Бабушка еле-еле заняла мне на неё деньги, когда мне не хватило денег моих родителей.
Из чего он и умозаключил, что вечно юная Талия очень честная и порядочная девушка, раз уж она ни разу не изменила своему парню. Пока не появился Ганеша. Почему-то считая себя кем-то особенным. И что уж ему-то просто нельзя изменить. Ведь он так хорош!
Так что когда «эффект минета» начал таять, он уже насильно заставлял её снова и снова сильнее сжимать мышцы. Чтобы не терять остроту ощущений! Особенно, если чувствовал, что вот-вот наступит «конец игры». С её телом. Благо, она была худая. Добиться подобного эффекта от полных девушек ему никогда не удавалось. Ни до, ни после. Светы. Но Талия!…
Они были созданы друг для друга. В постели. Спустя пару месяцев её разлуки с парнем. «О, если бы его захватили пираты!» – вздыхал Ганеша.
И продолжает вздыхать! Собака такая. Всегда.
– Я помню чудное виденье, передо мной разделась ты! В машине, словно откровенье. И я вошёл в твои кущи! – читал он ей постоянно возникавшие в голове пародии на стихи во время секса.
– Да я же только вчера побрилась! – огрызнулась Талия, наполовину обернувшись. Как могла из той позы.
– Я имел ввиду, «райские кущи»! – усмехнулся Ганеша над её контекстом. И слегка шлепнул её по заднице. В наказание за пошлость.
Он понимал уже, что Оскара Уайльда в нём опошлили «Обериуты», заставляя Заболоцкого сочинять для плебса всякий вздор и интеллектуальный мусор. Но не до такой же степени! Тем более – в постели, этой основы основ поэзии. Настоящей, если вы вкладываете в «это дело» сердце. Поэтому он Талию и полюбил. По-быстрому. Чтобы заниматься с ней не сексом, а именно любовью. Как он привык и любил «всё это» превращать в подлинную любовь. Самым волшебным образом.
Так что когда мать Васаби, да и она сама, придя навестить мать, впервые увидели Ганешу и Талию в офисе, они не могли им не завидовать, чутко наблюдая за тем, как они самым искренним образом друг друга любят. Даже не прикасаясь. Любовь исходила у них изнутри, накрывая и тех, кто был в этот момент рядом, лёгкой волной блаженства. А хозяйка компании, услышав о том, что Ганеша хочет устроить Талию диспетчером, точно так же как и они, не могла не впасть в очарование их самых искренних отношений. И быстро поняв, что Талия гораздо умнее любой из них, сразу же наняла её на работу:
– Выходи завтра в девять.
– Завтра? – оторопела Талия от такой прыти. – Но мне нужно, сперва, подготовится, изучить дело.
– Сразу же пойдёшь в разведку боем! – улыбнулась хозяйка. – А Ганеша будет сидеть с тобой рядом, когда будет наплыв заявок. И всему тебя научит. – посмотрела она на Ганешу. – Хорошо?
– Чему тут учить? – улыбнулся Ганеша, который днём постоянно тёрся в офисе и уже успел досконально изучить дело, поглощая большие шоколадки с цельным фундуком, которыми он делился с диспетчерами. Чтобы те вечерами давали ему в ответ… не менее «сладкие» заявки. – В два счёта!