Астраханский вокзал (сборник)
Шрифт:
– С какой еще группой?
– Подавленная новым подозрением, заведующая всколыхнулась.
– Ни с кем он не связан! Выпивать выпивает, не скрываю!
Но милиционер ее не слышал: запищала рация, и он, подхватив микрофон, побежал к Холодилину.
– Куда выходит этот угол двора?
– спросил Денисов.
– На перрон.
– Вопросы, которые ей задавали работники милиции, не были связаны друг с другом, сбивали с толку и заставляли ежесекундно перестраиваться.
– Конечно, на перрон.
Подошел
– Такие дела получаются, Денис!
– Он был доволен.
– Думаешь, грузчик этот, Орлов?..
– Выходит, да. Но придется повозиться. Он и сейчас пьян - нельзя допрашивать.
– Блохин достал из кармана полиэтиленовый мешочек, внутри его что-то лежало.
– Узнаешь? «Ле галон» - духи. Успел жене подарить...
Денисов увидел поодаль женщину в искусственной дубленке, видимо жену Орлова, она тоскливо смотрела в их сторону.
1 января, 12 часов 15 минут
– Набрала номер, а ячейка не открывается, - сказала женщина, и Денисов весь напрягся, словно почувствовал еле уловимую разницу в поведении этой и других пассажирок, обращавшихся с такими же просьбами.
– Кто здесь старший?
Женщина выглядела не старой, на ней был плюшевый жакет, вязаный платок и резиновые сапоги - униформа тульских колхозниц, приезжающих в Москву за покупками.
– Пишите заявление, - подошел Порываев, - давайте паспорт.
– Нет у нас паспорта.
– Приезжайте с паспортом - без документа не имею права.
– Да у меня все вещи переписаны!
– Не могу.
– Давайте проверим, - предложил Денисов.
Порываев пожал плечами.
– Под вашу ответственность.
– Наша сто сороковая.
– Женщина пошла впереди.
Денисов остался у входа. Он видел, как из бокового отсека появился Антон Сабодаш и пошел вслед за Порываевым и пассажиркой в плюшевом жакете. Денисов проводил их глазами.
По радио объявили посадку на саратовский и сразу же о прибытии опоздавшего из Липецка.
– «...К услугам пассажиров, - зачитывала дикторша, - имеются комнаты отдыха, парикмахерские, ресторан, автоматические камеры хранения ручной клади...»
Отсутствовали они недолго. Первым появился Сабодаш. Денисов все понял, едва увидел его растерянное лицо.
– Опять?
– спросил Денисов, и все у него внутри заныло.
Антон кивнул.
– Вы должны вспомнить, - потерпевших оказалось двое: рядом с женщиной, которую Денисов уже видел, стояла ее младшая сестра, в таком же платке и жакете, - кто мог видеть, как вы клали вещи.
– Сабодаш явно подражал Блохину.
– Сосредоточьтесь! Сейчас это крайне важно.
– Мамочки, да что же это приключилось!
– У старшей были сухие глаза плакальщицы и тонкий голос - Антона она не слышала.
–
Невеста теребила платок, видимо, с детских лет привыкнув во всем полагаться на сестру.
– Прошу вас, - вмешался Денисов, - что находилось в чемодане?
Из-под черного плюшевого жакета появилась на свет перегнутая ученическая, в линейку, тетрадь с записями:
«...Фата - 11 руб.
Туфли белые - 31 руб.
Гипюр - 5 метров.
Два зол. кольца...»
– ...Платье белое из салона новобрачных. В первый день брали. Пододеяльники, полотенца, подзоры... У нас уж так заведено, чтобы все невестино! Подарок жениху, подарок родителям...
– Может, вы в другую ячейку положили?
– Вчера открывали - все на месте лежало... И сегодня с утра проверяли!
– Сегодня? В какое время?
– В пол-одиннадцатого!
– Какой вы шифр набирали?
– спросил Антон.
– Один-девять-пять. И четыре.
– Снаружи он не оставался?
– Я его снаружи весь перешорудила. Снаружи у меня стояло ноль девять восемьдесят семь. Это я точно помню... Дальше-то теперь что делать?
В голосе старшей сестры послышалось отчаяние. Невеста сказала:
– Не судьба. Не пойду замуж.
– Осмотрите соседние ячейки!
– Что-то запершило у Денисова в горле. Не ожидая, пока Порываев начнет ключом открывать камеры, Денисов пошел вдоль отсека.
У выхода его догнал Антон.
– Старшая запомнила человека, который стоял у соседней ячейки. Он один мог подсмотреть шифр. Вот приметы. Память у нее отличная. Заметил? Больше никого не было - только этот человек и работники автокамеры...
– Поставь в известность начальника розыска и дежурного...
«...Блуждающий форвард из меня аховый!»
Он вышел на перрон.
Впереди виднелся огромный, опутанный рельсами, акварельно-синий парк прибытия. Краски на станции никогда не повторялись. Денисов видел ее графитно-серой, туманной и прозрачно-сиреневой. Сегодня она казалась синей над полосами отполированных рельсов. Завтра могла легко стать аспидно-черной.
«Значит, сегодня это сделано путем подсмотра, - без особой, впрочем, уверенности уточнил Денисов. Это была уже третья версия преступления.
– Как будто выслеживаем невидимку. Ни одного свидетеля, который хоть что-нибудь видел!»
На междупутье несколько уборщиков в оранжевого цвета робах жгли мусор. Сухой белый дым стоял, как воткнутая в снег палка.
Станция не пустовала ни минуты. Под Дубниковский мост медленно втягивалась очередная электричка. Стекла ее задней, нерабочей, кабины мерцали, как странный неживой глаз огромного пресмыкающегося.