Астронавты. Пленники Сумитры
Шрифт:
– О господи, – еле слышно просипел он, трезвея на глазах.
Глава 10
Бой-Баба ввалилась в аппаратную подстанции, тяжело дыша. Почти все закончила. Плечи и руки еще тряслись после раскатки кабеля. Сейчас врубит, и спать.
Не в силах стоять, она опустилась в жесткое, от старости продавленное кресло. Провела рукой по потускневшей панели управления, поднесла к глазам. На пальцах остался серый налет. Бой-Баба шумно выдохнула и, держась за рычаг двумя мощными пальцами – не сломать бы от усталости, – передвинула его в рабочее положение.
На
Ровный гул оборудования усилился. Помещение задрожало. Звук сменился пульсирующим воем.
Только этого не хватало. Она подскочила, оглядела панель. В углу равномерно вспыхивал красный квадратик сигнала пожарной тревоги. «Генераторный зал» – было размашисто написано на выцветшем кусочке пластика под ним.
Генераторный зал.
С минуту она тупо смотрела на панель. Потом выволоклась из кресла и засеменила по скользкому от пыли полу туда, где указатели со стрелками светились надписью «Реактор 3».
Защиты на ней, конечно, не было. Даже шлема не было. Она огляделась – наверняка костюмы должны в предбаннике стоять, – но ее окружали голые стены, тускло поблескивающие в мигании аварийных ламп. В углу были сложены инструменты, накрытые куском синего брезента. Бой-Баба сорвала его и сделала шаг вперед, к панели. Прищурила глаз на показания, настроила фокусировку. Счетчик радиации молчал. Черт его знает, что там внутри, но утечки пока не было. Пока.
Она положила руку на пиктограмму с расходящимися стрелочками. Стены загудели, и створки поехали в стороны. Из них тут же вырвался едкий густой дым и заполнил предбанник. Взвыла сирена, и ее окатило с потолка пеной противопожарной сигнализации.
Бой-Баба накрылась брезентом, зажала нос и рот железной клешней и ринулась внутрь. Проморгалась искусственным глазом – все равно ни фига не видно – и пошла по стеночке, шлепая по лужам пены и прощупывая свободной рукой пространство впереди.
Она шла, и дым сгущался, и уже легкие разрывались, требуя воздуха. Мозг медленно погружался в равнодушную пустоту. Бой-Баба расслабила грудную клетку, как учили, и уперлась рукой в противоположную стену. Тут дым был гуще. Голубые язычки пламени бежали вертикально по стене. Она принялась бить по ним куском брезента. Пластиковая обшивка стены перед ней морщилась и истаивала, обнажая почерневшую от огня сталь. Перед глазами было черно. Руки слабели. Она не глядя лупила брезентом куда придется. Ноги почти не держали. Сжав зубы, хлестнула последний раз, потеряла равновесие и повалилась вперед, в каскад новой порции пены.
Бой-Баба застонала. Голова раскалывалась. Она дышала всхрипами, и горький вонючий воздух лип к легким. Но жива.
Она приоткрыла глаз. Руки сжимали оплавленные остатки брезента. К кистям пристали растопленные обрывки синих нитей. С замиранием сердца она попробовала шевельнуть стальными пальцами. Протезы слушались. Пока. И очаг возгорания дымил все слабее в лужах лопающейся пены.
Держась за стенку и харкая сажей, она доползла до аппаратной. Уже подходя, почуяла: все не так. Перевалила отказывающее тело через порог и стояла, онемев, в застекленной будке. Может,
Экраны мертво чернели, огоньки на панели погасли. Она кинулась к индикатору состава воздуха. Не работает. Саданула кулаком по панели. Багрово забрезжила лампочка и тут же медленно погасла. Дыхательная смесь прекратила поступать.
Не может быть. За что же им это! Бой-Баба переводила взгляд с одного прибора на другой. Сердце остановилось в груди. Ну должно же быть хоть что-то…
Громкий щелчок. Гудок, сменившийся низким гулом. Задрожал пол под ногами. Осветился один из пультов.
Еще не веря, она подбежала и уставилась на ряды тумблеров. База переключилась на аварийное питание. Несколько дней отсрочки. А что им несколько дней?
Сердце упало. Обида сжала грудь – обида на судьбу, на надежду. Она облокотилась на панель и обхватила тяжелыми клешнями голову.
Потолок затрясся, за шиворот Илье посыпалась крошка. Одновременно они повернулись к экранам.
Неясные зеленоватые тени двигались вне фокуса – Илья не сразу смог понять, кто или что топает наверху, сотрясая метровой толщины потолок. А когда понял, то еле сдержался, чтобы не закричать.
Наверху их, конечно, услышать не могли. Прав этот Иммануил – возможно, этот бункер и есть самое безопасное место на всей Сумитре. Но от близости расхаживающих по ангару стальных существ – язык не поворачивался назвать их роботами – ноги застывали на месте, в животе холодело и онемевший язык прилипал к гортани.
Илья всматривался в экраны. Наверху перед камерами роботы, отсвечивая металлом, переносили какие-то ящики, складывали их рядом у стены. Что-то в их движениях было не то. Илья наморщил лоб. Роботы передвигаются всегда по кратчайшей траектории, от точки к точке. И эти тоже… но все равно как-то не так. Они останавливались на ходу, жестяные голоса в динамиках обменивались фразами, непонятными из-за треска помех, затем продолжали свой путь.
Илья усмехнулся. Отстал он от жизни уборщиков на Сумитре. Новая разработка, он слышал о таких. Почти не отличаются от людей. Но откуда они здесь, на Сумитре?
Он отвернулся от экрана – и поймал на себе взгляд менеджера. Пустые раскосые глаза уперлись ему в лицо, рот приоткрыт, в нем хищно белеет полоска зубов. Выживальщик сразу же отвел глаза, облизнул губы. Попытался улыбнуться. Илья вздохнул – от усталости мерещится всякая чушь – и шепотом спросил:
– Наверху точно не слышно, что тут происходит? Может, здесь микрофоны стоят?
Выживальщик оскалился:
– Стояли, – он крутнулся в кресле, не вставая, к стоящему у стены пластиковому шкафу для инструментов, открыл дверцу и снял с полки пригоршню вырванных с мясом проводов, показал Илье. Тот кивнул.
Иммануил потянулся к пульту, коснулся пальцем пиктограммы, и осветился соседний экран. На нем была площадка перед входом в ангар с другой стороны – черные деревья, черное ночное небо, залитая светом прожекторов бетонка подъездной дороги. В микрофоне стоял треск от ночных звуков.
По дороге приблизился транспортер. Не двухместная машинка вроде местных, не пикапчик и даже не внедорожник – ощетинившийся антеннами и излучателями тяжелый грузовой планетоход. Здесь, на обжитой Сумитре, он смотрелся дико.