Асы против асов. В борьбе за господство

Смыслов Олег Сергеевич

Следует отметить, что западные специалисты и историки очень долго не доверяли такому количеству побед, как у Хартманна. Но многочисленные исследования, проведенные после войны, заставили их изменить свое мнение. Теперь последнее слово остается за нами...

Глава седьмая

 Цена победы в воздухе (побежденные и победители)

Существует непреложный закон: побежденных нельзя сразу превратить в победителей.

Антуан де Сент-Экзюпери

История

не знает ни одного случая, когда победа досталась бы слабейшему.

А. Гитлер

1

В беседе с Аркадием Федоровичем Ковачевичем я спросил его, что он думает по поводу огромного количества сбитых самолетов немецкими асами.

 — Я думаю вот что, — ответил мне генерал. — Мы, конечно, несли огромные потери. Даже об этом можно и не говорить. Один только Сталинград что показал. Приходит полк полного состава — две эскадрильи. Его хватает на три дня. Три дня — полка нет. Комиссар знамя на плечо, и поехали... В других районах, в других местах, в других операциях — такая же картина. Но если взять карандашик и посчитать...

1943 год. Первое. Советская авиация уже господствовала. И такие простые удары, которые они наносили в 1941-м по Р-5, ТБ-3, И-15, И-16 и т.д. Этого уже не было. Надо с этим считаться.

Второе. 1110 самолето-вылетов, как Хартману предписывают. Ну простите пожалуйста. Я за всю войну произвел 500 вылетов, 520. Это учитывая московскую зону, когда тут каждую ночь два вылета, а днем пять вылетов. Разве он мог с 1943 по 1945 г. произвести 1110 вылетов? Он ведь оказался в Сибири.

Поэтому третье.

Я смотрел его список побед. Он же сбивал там, где не было тех самолетов, на котором фронте он воевал. 1де он воевал, там не было этих самолетов. У него записаны ЛаГГ-3, еще какие-то, а их там не было. Не бреши. Когда мне задают вопрос насчет Хартмана, я говорю: «Вы знаете, мы к этому времени еще не научились врать». А что касается побед, мы победили. Мы столько сбили, сколько нам нужно было для победы. Кстати говоря, у меня книжка где-то есть. Один из германских генералов, анализируя и войну вообще, и воздушную войну в частности, говорит, что «мы потерпели поражения из-за того, что русские завоевали господство в воздухе».

После Хартмана А. Ф. Ковачевич перешел к разговору о своем 9-м гвардейском полку.

 — Тут понимаете, в чем дело. Когда смотришь на 9-й гвардейский полк со стороны, кажется, полк как полк. Но когда нас собрали, вот этих ребят, которые посбивали десять и больше самолетов, мы изучили тактику немцев, разработали свою тактику, отработали это все и пришли на фронт другими. Мы были совершенно другие. Недаром же Рихтгофен издал приказ: «Появились на фронте истребители, с которыми вступать в бой запрещаю. Только при наличии количественного и тактического превосходства можете вступать в бой». И мы это подтверждение получили, когда немцы открыли воздушный мост, спасать эту окруженную группировку Паулюса. Сами истребители не лезли, никто не подходил. Мы бьем Ю-52, ну хоть бы один подошел. А они ходят, пара, четверки.

 — То есть вы считаете, что все эти немецкие асы и их победы — это пропаганда чистой воды? —

спросил я.

 — Конечно. В 1944 г. мы сбили летчика в Крыму, где была директива Геббельса: «Прекратить пропаганду и восхваление немецких летчиков незаслуженно». Хартмана Гитлер принимал, свадьбу устроил.

 — Скажите, Аркадий Федорович, а почему Покрышкин верил в немецкие победы? Этому есть подтверждение? — задаю новый вопрос.

 — Видите ли, потери немецких ВВС и Советских ВВС почти равны. У нас только больше не боевых потерь. Почему? Я возмущаюсь этому. Были дивизии, группы РГВК — там держали летчиков, которые должны были прийти на фронт и сделать голубое небо. Они приходили на формирование и т.д.

Но статистика, и германская, и наша, говорит о том, что мы потеряли столько-то самолетов в бою, немцы потеряли столько-то. Но тут вопрос вот в чем. У немцев было всегда меньше самолетов. У нас больше было. Хотя под Сталинградом к 30 сентября соотношение сил было один к пяти. Я помню 18 сентября. Нас поднимал командующий Воздушной армией. Массовый вылет истребителей. Нас поднялось 18 самолетов, мы пришли на Сталинград, и, слава богу, там не было никого из немцев. А то там было бы...

По статистическим данным, немцы потеряли столько же, но не столько, а меньше, чем мы.

 — А какие еще критерии оценки можно использовать в данной тематике, чтобы можно было бы вполне точно говорить, могли немцы сбивать 200 и 300 или нет? — уточняю я.

 — Здесь критерии могут быть такими: количество выпущенных самолетов промышленностью, их и нашей; количество потерь этих самолетов ими и нами, при этом надо смотреть — потери боевые или не боевые!

Потому что у них также много не боевых потерь. Вот эти показатели надо смотреть.

После встречи с Аркадием Федоровичем я решил уточнить, были ли «лагги» там, где воевал Хартман.

Согласно летной книжке этого немецкого аса, он сбил 6 ЛаГГ-3 (в феврале — 1, в апреле — 3, в мае — 2).

И вполне мог, потому что на этом типе истребителя в июне 1943 г. работал 88-й истребительный авиаполк 4-й Воздушной армии Северо-Кавказского фронта.

А по поводу критериев оценки было бы уместно поговорить несколько позже, в заключение этой главы.

2

В оценке немецкой стороной действий советских истребителей в 1944 г. можно отметить некоторое различие. Однако остановимся на благоприятных отзывах, так как к началу этого года ВВС Красной Армии превосходили люфтваффе более чем в три раза.

«С 1944 г. русские пилоты, — отмечали наши противники, — показывали себя совершенно с другой стороны, в бою они полностью игнорировали чувство самосохранения. Русские прорывались через плотный заградительный огонь и вели огонь изо всех стволов с самой близкой дистанции. Несмотря на большие потери, их агрессивность и боевой дух были как никогда высоки. Причиной тому служило постоянное численное преимущество, достижение технического паритета и возросший уровень летной подготовки».

«Внезапное появление истребительного авиакорпуса в районе боев практически всегда означало, что здесь в ближайшее время начнется наступление Советской армии.