Ася
Шрифт:
— Пищал! — качает головой. — У массажиста такие сильные руки, он хорошо его размял. Потом была небольшая растяжка, да и я научилась некоторым упражнениям.
Это еще что должно означать?
— Мужчина?
— Не поняла? — лепечет где-то рядом за моей спиной.
— Тот, у кого сильные руки, мужского пола? Он хорошо размял сынишку, потом тебя чему-то научил. Вы тянулись к свету…
Видимо, за счастьем? Что со мной? Я завожусь?
— Да, мужчина.
— Молодой?
Зачем спросил? Намерен познакомиться поближе, наверное, дружбу завести, чтобы
— Скорее, опытный.
Издевается, мерзавка?
— Возраст какой? — захлопнув дверь, поворачиваюсь к ней лицом.
— Не знаю. Я не спрашивала. Это важно?
Она дитя? Не рубит, да? Сильные руки, мужчина, массажист… И одухотворенный голос женщины, которая совсем недавно обвиняла меня чуть ли не в супружеской неверности. Желает отомстить? Подыскивает жертву? Наметился прорыв? Забыла про угрозу? Или у меня адреналиновый выхлоп в текущую неспешно кровь?
— Ася? — приближаюсь к ней, не тороплюсь, подкрадываюсь, готовлю ей захват с несанкционированным приближением.
— Да? — она мгновенно настораживается. Наконец-таки что-то нехорошее почувствовала? Великолепно — мне того и надо.
— Поужинаем на пляже?
— На пляже? Когда?
— Сейчас приедем домой…
— У меня клиенты, — пытается протестовать. — Пожалуйста, я должна с ними встретиться.
— Их много?
— Одна женщина!
— Обойдется. Наберешь дамочку и перенесешь визит на поздний срок по независящим от тебя причинам. Скажем, неожиданно заболела голова или просто в лом переться в какое-нибудь гетто, чтобы сплавить парочку костюмов. Предлагаю открыть свое дело, Цыпа! Пора заканчивать с подпольем и выходить из тени. Налоговая потом замучает, когда заинтересуется историей твоих успехов. Я у этих органов, между прочим, под колпаком, а у тебя со мной одна фамилия, то есть… Это сговор, с целью получения прибыли!
Коррупция и отмывание необозначенных декларативно средств — неполный список того, что нам с ней могут предъявить, а если еще вспомнить недавний серфинг по порносайтам, то… Да уж! Да по нам с ней тюряга уже горько плачет. И все бы хорошо, если вдруг темницу нам выделят одну, да без свидетелей и вертухаев. По расписанию встали, затем поели, потрудились — связали партию носков, лаптей, мочалок, а ночь… А ночи будут только на двоих!
— Это некрасиво и бьет по моей репутации. Я так не могу.
Итить! У нее уже и репутация в этом «бизнесе» имеется?
— Десять минут тебе хватит?
— Думаю, да.
— Не будем терять время, — подмигнув, обхватываю ее затянутые в трикотаж плечики, осторожно встряхиваю и, как любимую игрушку, подтягиваю наконец-таки к себе. — Надо поговорить, Цыпа. Мне не понравилось, как мы пообщались в прошлый раз.
— Извини, пожалуйста, — она ласкает теплым воздухом щеку и висок. — Мне больно, отпусти, — ее голова безжизненно висит, а выступающая грудь таранит мои ребра, задевая сердечную мышцу, протыкает насквозь
А я, как загнанный, дышу. Дышу, дышу, дышу!
— Аська, я не привык оправдываться…
— Я понимаю. Я соплячка, от который ты не хочешь выслушивать нотации, но…
— Я не обманываю тебя.
— Костя, мне тяжело дышать. Ты выбиваешь из меня дух. Что-то случилось…
Терехова сообщила ей про родинки, о которых могут знать только близкие интимно люди или те, кто видел меня без рубашки, например. Она не солгала ей, когда назвала их точное количество и такое же расположение, о чем стыдливым шепотом во время непростого разговора по возвращении домой сумбурно стрекотала Ася. Я не был с Тереховой физически. Однако она видела меня раздетым только лишь наполовину, потому что:
— Я просто ей помог. Она упала на пол, Цыпа. Бормотала глупости и шаталась, как осина на ветру. Я не решился оставить ее в таком положении, тем более что Инга не собиралась уходить. Но…
— Господи! — жена всплескивает руками, закрывает рот и скашивает сильно взгляд, присматриваясь к картинке на экране видеоняни.
— С ним все хорошо, — отвлекаюсь на одно мгновение, чтобы отрегулировать звук и придвинуть ближе следящее за непоседливым Тимошей навороченное устройство. — Не волнуйся.
— Он в доме, а мы на пляже.
— Эта территория принадлежит нам, Ася. Участок закреплен за мной. Небольшое место на берегу, поэтому я и не стал здесь возводить забор. Никто ведь не ходит, да и я, откровенно говоря, не возражаю, если Колька с Майей, например, погреют на песочке кости. Море не купленное, да и свежий воздух общий, без установленных тарифов и ограничений на потребление. Смотри, как спит смешно, раскинув ручки. Похож на морскую звездочку. Вот мелкий барбосёнок! — добродушно ухмыляюсь, наслаждаясь собственным творением. — Красивого сына сделал? Что скажешь?
— Сделал? — Ася прыскает, прикрыв глаза ладонью.
— Нет, блин, кто-то самостоятельно опылился. Не придирайся к словам.
— Хорошо. Подтверждаю — сын великолепен. А что такое барбосёнок?
— Так меня отец в детстве называл. Не нравится?
— Просто необычно, — пожимает плечами. — А дальше, что было? — но с цели не сбивается.
— Я взял ее на руки, потому что Инга начала скулить, ныть и причитать, что в кровь разбила задницу, когда неудачно приложилась о ковер в той задрипанной гостинице. Она чего-то набралась и, видимо, с непривычки ее сильно развезло. Уверен, что утром ей было стыдно, но об этом мне неизвестно ничего, я ведь…
— Мне понравились те цветы, Костя, — внезапно исподлобья смотрит. — Ты их купил потому, что…
Нет, только не это! Пусть замолчит и ни хера не произносит, транслируя предположения, от которых я сейчас свихнусь.
— Мне захотелось подарить их тебе. Никакого тайного умысла или глубочайших извинений от гулёны-мужа, согрешившего с другой во время их совместной командировки. В день свадьбы ты разразилась признанием, что впервые получила букет. Я посчитал…
— Ты чувствовал свою вину? — она смеется в кулачок.