Атаман всея гулевой Руси
Шрифт:
– Чистый лях! – воскликнул окольничий. – Как раз такой, которого я сшиб с коня под Киевом. Вот теперь тебе впору будет говорить с кравчим Урусовым. Шлём береги, на ночь прячь от мышей, чтобы те перья не отгрызли.
– Когда велишь выезжать? – спросил полковник.
– Бери отписки и отправляйся. Без пехоты и пушек я тебя в Тетюшах не желаю видеть.
Барятинский вышел из избы за Чубаровым, посмотреть, как устроились рейтары на новом для них стане. Ночи стали морозны, посему палатки и шалаши были поставлены лишь для сторожей, свободные от службы ратные люди поместились в избах посада, утеснив обывателей,
Окольничий порадовался тому, что от Синбирска ему удалось уйти, сохранив большую часть коней, без них рейтар не воин, а крестьянские сивки да бурки слишком мелки и слабосильны, чтобы носить на себе облачённых в железо всадников. Дворянин являлся в полк на своём коне, но сейчас могли прийти и безлошадные, таких окольничий решил ставить в пехоту, что было для дворянина и наказанием, и давало ему возможность, добыв в бою доброго коня, вернуться в рейтары.
К конскому загону подъехали с десяток нагруженных рогожными кулями телег, и окольничий подошёл к ним ближе. Навстречу ему поспешил полковник Зыков.
– Воевода не поскупился! – доложил он. – И то скажу, что амбары в этом городке трескаются от съестных припасов: рыба всякая, гречка, говяжья и баранья свежанина, на моих глазах бычков и ярок резали, два воза хлебов, один с вчерашними, другой с сегодняшними. Для твоего стола, Юрий Никитич, воевода и лучшие тетюшские люди собрали отдельно, величают тебя спасителем и кланяются ниже земли.
– Они что, глаза мне белужьей икрой решили замазать? – скривился окольничий. – В сём городке нетчики, как клопы, в каждом пазу схоронились. Где Зверев? Почему его нет с теми сотнями дворян, что в Тетюшах попрятались?
– Зверев при мне начал перетрясать городок, начиная с казанского конца, – сказал Зыков. – Рейтары злы на тех, кто не явился в полки, и никому не дают спуску. Гонят всех в тычки к соборной площади, там уже полгорода на коленях стоят. Скоро всех сюда пригонят.
Полковник оглянулся на телеги, возле которых уже собрались сержанты, каждый за своей долей пропитания для подначальных людей.
– Дозволь, Юрий Никитич, начать раздачу припасов?
– Пусть берут паи на этот день, – сказал Барятинский. – И выстави вокруг телег надёжных сторожей. Ты, Зыков, остаёшься у меня полковником на оба полка, посему гляди в оба, чтобы рейтары не забаловали с вином. Питухов бей без моего спросу батогами, до изнеможения.
– А что Чубаров? – спросил полковник.
– Он сегодня уходит в Казань к князю Урусову за пехотой и полевыми пушками.
– Прими, Юрий Никитич, дары от лучших тетюшских людей, – сказал Зыков, и глаза его алчно блеснули.
– Тебя, вижу, что-то заботит, – усмехнулся Барятинский.
– Там есть дубовый бочонок, – растёкшись ухмылкой, доверительно промолвил Зыков. – Я нюхнул пробку и чуть слюной не захлебнулся: романея венгерской выделки, с польской войны такого запаха не чуял.
– Ладно, уговорил. Вели приготовить малое пированье для поручиков и капитанов, они его заслужили. Я тоже буду.
Зыков повернулся, чтобы идти к своему
– Распорядись истопить мыльни, чтобы все в чистое переоделись, а то от людей псиной воняет. И мне баньку-мыленку спроворь, я и сам чешусь, как пёс шелудивый.
Скоро по всему посаду запылали костры, запахло дымом, затем мясным варевом. Закурились избы-мыльни вдоль берега неширокой речушки. Листва сохранилась и кое-где зеленела только на молодых дубках, и рейтары их ободрали дочиста на веники, ибо какое русскому человеку мытьё без того, чтобы не пропарить тело до радостного изнеможения, а после рухнуть с берега в ключевой омут.
Денщик под присмотром князя перебирал походный сундук в поисках чистого исподнего, когда в избу вломился капитан Зверев.
– Что, всех пригнал? – спросил Барятинский.
– Больше трёх сотен дворян, – ответил Зверев, подавая окольничему свёрнутый в трубку лист бумаги. – Здесь они все указаны поимённо.
Перед крыльцом, окружённые конными рейтарами, в несколько рядов нестройно стояли дворяне.
– Коня! – велел окольничий.
Денщик мигом подвёл к нему боевого коня, Барятинский вскочил на него, поднял на дыбы, жеребец всхрапнул и прыгнул в сторону толпы. Люди в страхе попятились, но князь понудил коня совершить ещё один прыжок и вселил в нетчиков такой страх, что они попадали на колени. Сзади на них напёрли конные рейтары Зверева, и уже не страх, а ужас обуял дворян, многие закрыли головы руками и стали слёзно молить о прощении.
– Молчать! – хрипло пролаял возмущённый слезотечением и жалобным вопиянием служилых людишек полковой воевода. – Клятвопреступники! Вы все целовали крест великому государю на верную ему службу, получили за это поместье и жалованье, но разбежались и попрятались, едва эта служба от вас потребовалась великому государю! Нет на это у меня воли, а то бы я выгнал всех на Казанскую дорогу, и пусть вас там мужики перевешают на деревьях, порассажают на кольях или порвут на части молодыми дубами!
Окольничий повернул коня и медленно проехал вдоль коленопреклонённых дворян. За ним следовал Зверев.
– Я зрю, что есть среди вас такие, у кого и оружия нет! – окольничий остановился возле двух молодых дворян. – Кто такие?
У парней от страха закостенели языки, они лишь взмыкивали и бились головами в землю.
– Зверев! – велел Барятинский. – Извлеки из толпы тех, кто безоружен!
Таких оказалось человек тридцать. Палки у капитана Зверева были припасены, и скоро рейтары обрушили их на дворянские спины. Отмалчивались под ударами немногие, большинство же вопили и визжали, извиваясь под суковатыми ивовыми прутьями, но каждому было отмерено, по приговору окольничего, по полсотни батогов.
– В другой раз вздёрну на рели! – объявил Барятинский. – В рейтары вы не годитесь, мои рейтары оружие не теряют. Служить вам в пехоте солдатами и без жалованья. А пока определи их, Зверев, на чёрные работы, пусть начинают службу с самого низа!
– Куда девать остальных, окольничий! – сказал капитан.
– Пусть подходят ко мне по одному. А ты отмечай каждого по списку.
Зверев объявил о решении окольничего, но желающих первыми приблизиться к свирепому военачальнику не нашлось. Тогда Зверев выхватил из толпы попавшего ему под руку дворянина и приволок к Барятинскому.