Атаульф

Хаецкая Елена Владимировна

И мы с Гизульфом там были, и Ахма-дурачок, наш брат, — тоже. Все мы там были, все наше село прибежало князя Чуму гнать.

Когда же отступили от скамара, как волна от берега, то ничего уже от скамара и не осталось — одно только месиво темно-красное, я помню. Смотрели на это месиво в страхе, ибо князь Чума, даже если убить тело, в котором он пришел, так просто из села не уходит.

Гизела заплакала и на руки меня взяла. А я не понял, почему она плачет, потому что мне весело было скамара гнать. Я думал поначалу, что чума это здорово, потому что

все вместе собрались. И князя Чуму убили. Вот какие мы сильные, когда все вместе, — никто нам не страшен.

Рагнарис велел сыновьям своим быстро хворост нести, чтобы останки скамара спалить.

А Сейя людей домой послал, чтобы того умершего раба подальше отнесли и сожгли. И когда все побоялись идти и раба того уносить, Сейя одного из своих рабов по лицу ударил и велел ему: «Ты пойдешь». И я видел, что тот человек смертельно перепугался, но ослушаться Сейи не посмел.

Хродомер сказал, чтобы все можжевельник собирали и жгли на дворах, дома окуривали и сами окуривались. И сказал, чтобы все в селе так делали. Хродомеров отец (так Хродомер сказал) говорил, что так делать надо, когда чума подступает.

То поле, где скамара убили, и сейчас брошеное стоит, потому что не рождается там ничего.

Дядя Агигульф потом говорил нам с Гизульфом про это поле, страшную клятву взяв, что не будем так делать. Если в последний день старой луны взять оттуда щепотку земли и кому-нибудь в питье подсыпать, тот человек начнет чахнуть и сохнуть и через полгода умрет. Только у нас в селе про это все знают, потому так и не делает никто. Дядя Агигульф сказал, что если у нас в селе кто-нибудь сохнуть начнет, он нас с Гизульфом, не разбирая, притащит на скамарово поле и эту землю есть заставит.

У нас в селе это место стараются стороной обходить, плохим считают.

Когда чума отступила, годья Винитар на этом месте крест поставил. Но крест и года не простоял — упал. Сгнил, а ведь из доброго дерева сделан был.

После того, как скамара на том поле убили, еще несколько человек чумой заболело и умерло — у Сейи, а после у нас и у Хродомера. Младший мой брат умер (последний ребенок из рожденных Гизелой), его звали как дедушку — Рагнарис. Гизульф говорит: «Невелика потеря». Но наша мать Гизела так не думает.

Еще в нашей семье старый раб умер. Он нашему дедушке Рагнарису принадлежал. По нему дядя Агигульф больше всех убивался, потому что раб этот баловал дядю Агигульфа, все его мальчиком считал. А я его боялся, потому что у него лицо все бородой заросло. Дедушка Рагнарис говорил, что был он даком и что в бурге его перекупил у одного из алариховых воинов.

Когда князь Чума по всему нашему селу гулял и во все двери стучал, дедушка Рагнарис усердно богам молился, а дома у нас можжевельник курили и еще какие-то травы, которых я не помню. Дедушка говорил потом, что это и отворотило чуму от нашего дома, так что немногие от нее умерли.

Когда уже чума на убыль пошла, заболел наш дядя Храмнезинд (которому потом голову отрубили), но он не умер.

У

Хродомера больше народу умерло. У Хродомера несколько рабов умерло, а из семьи Хродомера муж Брустьо умер и ее дочка. И еще жена Хродомера умерла, Аталагильда.

У Валамира после чумы никого родных не осталось. Сам Валамир в походе был, вернулся на пустое пепелище. Умерли и отец его, Вульфила, и мать, Хиндесвинта, и младший брат Вамба. Только дядька-раб остался, который самого Валамира еще сосунком помнил. Теперь он Валамира ругает — Валамир говорит, дядька порой хуже чумы.

В этот поход Валамир с Гизарной перед самой чумой ушли. Они не с Теодобадом пошли, а с Лиутаром, сыном Эрзариха, что в ту пору над вандалами поднялся и с очень дальними гепидами войну развязал.

Валамир нам дальней родней приходится, а Сейе — ближней. Род Сейи во время чумы весь вымер, никого не осталось, если Валамира не считать.

Гизарна со своей матерью незадолго до князя Чумы в наше село пришел. Гизарна — родич жены Вутериха, сейиного сына. Если бы не скамар, который всему виною был, то на Гизарну с матерью его бы подумали, что они князя Чуму приветили.

Когда Гизарна вместе с Валамиром из того похода вернулся, матери своей он уже не увидел, и она не порадовалась подаркам, которые он привез. Подарки эти он на ее могиле сжег. После же к нашему дедушке пришел, чтобы все узнать, как было.

Дедушка Рагнарис ему и рассказал про скамара и добавил, что не будь скамара, точно бы Гизарну обвинили. Дедушка Рагнарис велел Ильдихо накормить Гизарну и на ночь приютил. Наутро же ушел из нашего дома Гизарна.

У Аргаспа брат умер, Одрих, силищи неимоверной. Первый силач был в нашем селе, гордость старейшин; сгорел же в один день от черной смерти.

Теодагаст, младший из племянников Хродомера, разом всех женщин лишился — и матери, и сестер, и жены, которую недавно взял. Сам же спасся чудом, хотя тоже болен был. Он последним в своей семье заболел. Жилище свое сам огню предал и новое построил. И работой этой от безумства спасся.

Фрумо, дочь Агигульфа-соседа, тоже болела и с тех пор придурковатой сделалась. А кривая была от рождения.

Жена Агигульфа-соседа умерла, и ребенок, которого она носила, не родился. Так дедушка Рагнарис говорит, Агигульфа-соседа временами жалея.

Был в нашем селе один воин Герменгильд. Пришел он в наше село со своим побратимом-аланом по имени Кархак. Они первые были, кого годья Винитар поборол и крестил. Они в одном доме жили и вместе умерли. Сейчас они в небесном бурге по обе стороны от доброго Сына сидят и райскую медовуху с Ним пьют.

Умерла мать Ода-пастуха, та аланка, которую Эвервульф, друг Ульфа, в село привел.

Еще умерли Арпила, Эорих, другой Эорих, Гаутемир, Бавд, Фритила, Алафрида, Халлас и бабка Мавафрея.

Их годья каждый год в храме поминает, и я запомнил их имена, потому что годья велит нам молиться за них. Умерли еще другие, но те были язычники и не веровали в Бога Единого, поэтому годья их не поминает.