Атаульф

Хаецкая Елена Владимировна

Стали великаны валунами громадными кидаться. Много было великанов, а он, дядя Агигульф, один. Валуны справа, слева, сзади, спереди так и свистят. От ударов земля содрогается. Великаны ревут — куда тем свирепым вождям, к которым дядя Агигульф в гости ехал! Вдесятеро громче ревут.

Конь под ним начал дрожать, на задние ноги приседая, и чувствовал дядя Агигульф: вот-вот понесет конь.

Тут-то и пригодился метательный топорик. Метнул его дядя Агигульф и прямо промеж глаз угодил самому большому, страшному великану — он у прочих великанов за военного вождя был. Пал тот замертво и не шевелился

более.

Остальные же великаны устрашились и под землю попрятались. Вырвал свой топорик дядя Агигульф из головы мертвого великана и дальше поехал.

Без помех до места добрался, медовухи испил, новостями обменялся, от рычания охрипнув, в ратной потехе поучаствовал, стену трупов вокруг себя нагромоздя, и назад себе домой поехал.

Как проезжал через край тех великанов, ни один из них и не пикнул. Под землей от него, дяди Агигульфа, хоронились. От убиенного великана-вождя только костяк остался — стервятники растащили. Стервятники там не в пример нашим громадные.

Дядя Агигульф, бывало, как пива выпьет, так зовет нас с братом Гизульфом и драться стравливает. Кто победит, тому позволяет топорик «Пью-Кровь» в дерево кинуть. Гизульф всегда меня побивает. Но когда-нибудь и я его побью.

А топорик кидать Гизульф не умеет.

Сейчас такого топорика у нас в селе уже не сделать, потому что Визимар от чумы умер.

СТАРАЯ КУЗНИЦА

До чумы в нашем селе был кузнец. Кузница и сейчас стоит, кузнец же умер. Я помню нашего кузнеца, хотя был совсем мал, когда кузнец жил. Я боялся его, потому что ликом черен он был, а глаза, волосы, борода были у него белые. Волосом, помню, буен был, шею имел бычью, ручищи огромные. Волосы обрезал, не в пример остальным, и ремешок на голове носил — длинными патлами у горна не помашешь. Вмиг займутся.

Я потом только узнал, что кузнец тоже готом был, как и мы, и верить не хотел, все думал, что он из тех подземных великанов, о которых дядя Агигульф любит рассказывать.

Помню, как к нам в дом он заходил и с Рагнарисом о чем-то беседовал. Точно гудело что-то в доме.

Звали кузнеца Визимар. Родом он из того села был, что по ту сторону бурга, если от нас глядеть. В том селе много родни нашей матери Гизелы, но кузнец нам не родич.

Кузница не в селе стоит, а поодаль, вверх по реке. Дедушка Рагнарис говорит, что кузнецы всегда поодаль от села селятся и ничто им не страшно, ибо они близко знаются с Вотаном. И поверье есть, что если кузнеца убить, то это навлечет проклятие на весь род — разгневается Вотан. А Вотан долго гневается, порой дети внуками сменятся, а он все сердит и не успокоится, пока весь род не изведет.

От того места, где мы глину для обмазки домов берем, она видна. Точнее, то, что осталось от нее, ибо с тех пор, как Визимар умер, другого кузнеца близ села нет.

Есть кузнец в том селе, откуда дедушка Рагнарис родом, но мы в то село не ходим, а за лемехами, ножами, серпами в бург ездим. В бурге они дороже стоят, потому что кузнецы там лучше и заносчивее, но дедушка Рагнарис говорит: лучше больше отдать, но с поднятой головой ходить, чем ради малого сбережения принижаться. И если сломается что, тоже в бург едем.

В

бурге кузнецы хорошие, спору нет, но и Визимар не уступал им. В том селе, откуда дедушка родом, мечи ковать да закаливать не умели. И посейчас не умеют. А вот Визимар умел. Только брался, говорят, неохотно. Мудреное это дело.

В наше село Визимар пришел, когда Алариха, старого военного вождя, уже убили и Теодобад, сын Алариха, военным вождем стал. Визимар там сел, где и в прежние времена кузница стояла. Подновил ее и жить начал. Жил один, к себе никого не брал, ни женщин, ни рабов. Поведения был степенного, а нрава незлого, но необщительного.

В селе его почти и не видели. Только иногда к Хродомеру и дедушке Рагнарису захаживал.

Тарасмунд рассказывал, что только раз в году веселился кузнец — правда, от души, богатырским весельем, — на зимнем празднике, когда солнце на лето поворачивает. Ставили в селе большое чучело зимы из прошлогодней соломы, и кузнец молотом сокрушал это чучело; после же, козлом нарядясь, везде по дворам скакал и Вотана неистово славил.

Обычай этот старейшины наши из прежнего своего села принесли, а у нас прижился.

Потом, когда кузнеца не стало, наш дядя Агигульф стал козлом наряжаться. Любо-дорого смотреть, как дядя Агигульф рядится в козла, потому что он перед тем сажей лицо мажет.

Дедушка Рагнарис всегда ворчит, что с Визимаром оно лучше было, ибо кузнец был настоящий и обычай правильно блюл, с умом скакал, а не как козел.

Хотя бы нынешний праздник вспомнить, когда дядя Агигульф, разгорячась, во двор к годье заскочил, неистово Вотана славя. Годья же смутился и не знал, что делать, ибо обычай был дедовский и обижать все село не хотел. Столбом стоял. И Одвульф стоял рядом. Один только пес дворовый годьи Винитара не стоял и без всякого позора для себя и села нашего дядю Агигульфа со двора изгнал.

Только раз в году и радовался кузнец тот Визимар, остальное же время будто угнетало его что-то и оттого был он как бы печален.

Уже потом, когда мы с Гизульфом подросли, а кузнеца не было в живых, рассказал нам дедушка, как все с этим Визимаром вышло.

У Визимара в роду были кузнецы. Самого Визимара тоже кузнецом сделать хотели и даже отдали в учение брату матери его, который слыл в бурге отменным кузнецом.

Пожив в бурге, решил Визимар воином стать, а ремесло оставить. Увлекало его буйство дружинное. Когда Аларих, наш военный вождь, в поход свой славнейший на аланов пошел, в котором сложили голову и сам Аларих, и половина дружины его, Визимар тоже с Аларихом пошел. Не хотел Аларих его брать, но умолил его Визимар.

И согласился, наконец, Аларих и взял его с собой.

В стычках с аланами удальцом себя показал Визимар. Перед более опытными воинами выхвалялся и потому безрассуден был.

Покуда за аланами гонялись, пощипали заодно и несколько сел вандальских (не тех, откуда Велемуд и родичи его, а других, дальних).

Те вандалы дружественны аланам были, а с нами, даже когда не враждовали, дружбы не водили. В набегах на села эти особенную доблесть Визимар показывал.

Несколько дней Аларих преследовал аланов. Наконец, в полудне пути от нашего села, по ту сторону реки, решили аланы бой принять.