Атавизм
Шрифт:
– Бутылку «Слезы мамы», – старик с поклоном исчез.
– Он что, под дверями стоит? – спросила я. – Нехорошо как-то, старого человека все время гонять!
Фатти хмыкнул.
– Хочешь, секрет открою? – он сощурился как лис. – Он не человек!
Я обалдела. Фатти наслаждался моим изумлением.
– Гомункулус! Мой личный гомункулус. Я же сказал тебе, что не все время проводил в постели с Танаретом. Хотя…самые интересные вещи я узнал именно там! Что-то ты неважно выглядишь! – добавил он безо всякого перехода.
– Устала.
– Верю, от неизвестности любой устанет. Почему бы вам не объясниться?
Я мотнула головой.
– Нет, конечно, если вам нравится друг другу нервы мотать, то – пожалуйста!
– Да с чего ты взял, что ему это надо?
Ястребок только фыркнул.
– Не придуряйся, прекрасная Мара, ты это знаешь не хуже меня!
Появился гомункулус с подносом. Я не ответила Фатти, разглядывая эту диковину. Действительно, только сейчас я заметила, что это всего лишь искусная подделка, имитация старости. Кожа создания хоть и была изборождена морщинами, но выглядела слишком свежей, нигде не было ни пятнышка, ни бородавки. Ходил он, сгорбившись и слегка прихрамывая, но движения его, когда он нес поднос и расставлял рюмки, были слишком отточенными и ловкими. Проводив глазами, чудо магического искусства, я снова воззрилась на Ястребка. Он поднял рюмку и, кивнув мне, залпом осушил ее.
– Давай. Оп, и все! Надеремся до состояния риз, это сейчас просто необходимо! Для нас обоих.
Я выпила, едва не поперхнувшись: это была чистая водка. Жар разошелся по жилам.
– Значит, ты считаешь, что он влюблен в меня?
Ястребок кивнул, разливая по второй.
– Так, что же он не скажет? Все-таки он мужчина, и не из робких!
– Святая простота! А кто его постоянно язвит, грызет, и унижает? Ты же его запугала совсем!
– Он в долгу не остается! Однако, я же понимаю, что он не равнодушен!
– Она понимает! – Фатти сделал рюмкой неопределенный жест в воздухе. – Ты женщина, тебе доступны эти догадки, намеки, полутона. Для тебя все это так же ясно, как гербовая печать! Тебе, но не ему! Мужчинам нужна ясность, прямота. Он может весь издогадываться, но никогда не будет убежден, пока ты это ему не скажешь, а потом он еще и доказательств потребует!
– Но ты же все это понимаешь?!
– Я! Я – редкость, я – самородок, драгоценность, раритет! Меня ценить надо и лелеять!
– Маленький хвастун! – чокнулась с ним рюмочкой.
– Не такой уж и маленький, особенно в некоторых местах. Хочешь, покажу?
– Что так скромно? А полевые испытания? – я почувствовала, что уже бесшабашно пьяна.
– О, нет, моя девочка, хоть я и не большой сторонник трезвого образа жизни, – он опрокинул рюмку, – но после того, как я погостил у Истатука, уволь!
– А что с ним?
– Мара, он просто одержимый, я видал наркоманов, но это…это хуже! У наркомана ломает тело, а здесь…ломает еще и душу! – Фатти передернул плечами от омерзения.
Видя, что я испугалась, он улыбнулся:
– Не горюй, тетя Мара, придем на Верн, там что-нибудь придумают! На крайний случай, там найдутся красивые молодые колдуны!
Мы надрались как свиньи. Кончилось тем, что мы переползли на кровать, где и заснули, уткнувшись друг в друга, как щенки. Сон алкоголика чуток и краток. Ночью я почувствовала, что мне необходимо посетить ванную. Я села на кровати, собирая глаза в кучу и приноравливаясь, как бы встать. Вдруг я услышала тихий стук в дверь. Я замерла, прислушиваясь. Стук повторился.
– Я не принимаю! – рявкнул вдруг Фатти недовольным голосом. – Дроп запишет Вас на четверг!
Я обернулась на него. Фатти спал, и, похоже, ему что-то снилось. За дверью стихло, а потом раздались удаляющиеся торопливые шаги. Пошатываясь, я посетила ванную, а затем снова рухнула на кровать и уснула.
Утро встретило меня неприветливо. Сон мой прервался от постоянного шума, настойчиво просачивающегося в сновидения. Я полежала с закрытыми глазами, чувствуя, что спать уже не могу, а вставать еще не хочу. За дверями постоянно ходили и негромко переговаривались.
– Вставай, пропойца! Не то уплывем без тебя!
Он был снова свеж как роза. В лучистых глазах не было и следа похмелья, он чмокнул в воздух и исчез. Я вскочила как ужаленная и принялась бестолково метаться по комнате, пытаясь сообразить, что мне нужно взять с собой. Побегав так несколько минут, я окончательно пробудилась, и поняла, что брать-то, по сути, и нечего, успокоилась, неспеша привела себя в порядок и уложила вещи. Упаковавшись, я уселась на кровати, чинно, как баба на чайнике, и принялась ждать особого приглашения. Вскоре снова появился Ястребок в сопровождении своего Дропа. Он довольно кивнул, и велел гомункулусу взять вещи. Мы спустились вниз, и Фатти остановился, чтобы окончательно расплатиться с «Ракушкой». Я же, прошла мимо учтиво кланяющейся челяди, выслушала пожелания принять нас снова, и счастливого пути, поулыбалась и вышла на улицу. Перед лестницей стояла повозка, запряженная четверкой лошадей. На месте возницы сидел Таго. Увидев его, я обмерла. Я вспомнила, что сегодня тест-драйв «отворотного» зелья алхимика Пезза. На ватных ногах я подошла к Таго. Я улыбалась самой приветливой улыбкой, на которую только была способна.
– Привет! – сказала я беззаботно, забираясь к нему на козлы.
Ответом мне был такой отрешенный взгляд, что я едва не свалилась наземь, как от выстрела в упор.
– Привет! – ответил он учтиво и даже весело, но от него тянуло стынью, как с ледника.
«Оно работает!» – подумала я в ужасе, чувствуя, как мое сердце упало и разбилось на тысячу осколков, и все они, разлетаясь, рвут мою душу, превращая ее в кровоточащее месиво. Последним порывом, я попыталась проникнуть в его мысли, но, растерявшись, безуспешно тыкалась в них, подобно слепому котенку. Я ничего не поняла, его разум казался мне каким-то туманным клубящимся облаком, холодным, как октябрьское утро. Так я и сидела, застыв точно мраморная, пока мы ехали в порт. Я не видела ни корабля, ни команды, не обратила внимания, как проходила погрузка. Все это проходило передо мной, как сноподобные видения. Когда все было улажено, мы втроем встали у борта, глядя, как корабль готовится к отплытию. Фатти встал между мной, и стоявшим в некотором отдалении Инеем. Это непонятным образом укрыло меня от ледяного сквозняка, что сковывал меня, выдувая все чувства и мысли. Я разглядывала порт, все еще не успокоившись, но уже влившись в окружающую среду. Фатти толкнул меня, издав неясный звук. На пирсе разворачивалось непонятное действо. Сначала из-за тюков выскочила небольшая фигурка вся в красном как арлекин, за ней, вопя, вылетела ватага мужиков. Я никак не могла разобрать: то-ли беглец был в красном трико, то-ли весь он был залит кровью. Догоняющие настигли его неподалеку от нашего корабля. Фигурка остановилась, и нападающие налетели на нее, размахивая мечами и рыча. Человечек в красном вдруг прыгнул на одного из них, и тот, визжа, отлетел в сторону, и задергался на земле. Остальные бросились в атаку, но красная фигурка заплясала между ними, успешно отбиваясь и уклоняясь от ударов. На шум схватки собралась вся команда. Матросы расположились вдоль борта, живо обсуждая происходящее. Никто и не собирался вмешиваться.
– Это красный человек Миррир! – воскликнул Фатти.
– Девчонка, – отстраненно констатировал вдруг Таго. – Я видел ее в окне публичного дома.
– Боги Снисходящие!!! – Фатти указывал вниз.
На горе из тюков пристроился лучник. Он выбрал момент, и пустил стрелу в красную фигурку. Стрела вонзилась в плечо Миррир, но она устояла, и продолжала сражаться. Преследователи наседали, и вскоре стало ясно, что судьба красного человечка решена.
Множество рук ухватилось за красную фигурку, и она повалилась им под ноги, ватага взревела, и принялась методично избивать свою жертву.