Атлант расправил плечи. Часть I. Непротивление (др. перевод)
Шрифт:
— А если такового не поступит?
— Рано или поздно кто-нибудь да появится.
— И как долго вы намерены ждать?
Машинист пожал плечами. — А кто такой Джон Голт?
— Он хочет сказать, — пояснил кочегар, — что не надо задавать бесполезных вопросов.
Она посмотрела на красный свет, на рельсы, терявшиеся в черной, нетронутой дали. — Поезжайте осторожно до следующего семафора. Если он в порядке, возвращайтесь на главный путь. А там остановитесь на первой же станции.
— Да ну? И кто же мне это говорит?
— Я.
— Кто это, вы?
Последовала кратчайшая
Она ответила без обиды, просто как человек, которому нечасто приходится слышать такой вопрос. — Дагни Таггерт.
— Ну, ей Богу, — проворчал кочегар, и все сразу смолкли. Она продолжила столь же непреклонно властным тоном. — Возвращайтесь на основной путь и остановите поезд на первой же открытой станции.
— Да, мисс Таггерт.
— Вам придется нагнать опоздание. У вас для этого есть весь остаток ночи. «Комета» должна прийти по расписанию.
— Да, мисс Таггерт.
Она повернулась, чтобы уйти, когда машинист осторожно спросил:
— В случае любых неприятностей вы берете ответственность на себя, мисс Таггерт?
— Беру.
Проводник проводил ее до вагона. Он волновался и говорил:
— Но… простое место в сидячем вагоне, мисс Таггерт? Как же так вышло? Почему вы не дали нам знать?
Она непринужденно улыбнулась:
— У меня не было время на формальности. Мой персональный вагон был присоединен к чикагскому поезду номер 22, но я сошла в Кливленде, и двадцать второй возвращался слишком поздно, поэтому я не стала его ждать. Первой пришла «Комета», и я воспользовалась ею, а в спальных вагонах не было мест.
Проводник покачал головой:
— Ваш брат так не поступил бы.
Она рассмеялась:
— Да, вы правы.
Стоявшие у паровоза люди проводили ее глазами. Среди них был и юный смазчик, указавший ей вслед:
— Кто это?
— Хозяйка «Таггерт Трансконтинентал», — ответил машинист полным неподдельного уважения голосом. — Вице-президент, руководитель Производственного отдела.
Когда поезд с толчком сошел с места, и звук паровозного свистка прокатился над полями и смолк, она сидела возле окна, раскуривая новую сигарету, и думала: «Все разваливается на части, по всей стране, неприятностей можно ожидать повсюду и в любой момент». Однако она не чувствовала гнева или тревоги; у нее не было времени для этого.
Это всего только один вопрос, который следует разрешить вместе со всеми остальными. Она знала, что управляющий отделением фирмы в Огайо никуда не годится, а просто приятель Джеймса Таггерта. Она еще не настояла на том, чтобы управляющего выставили с работы только потому, что ей некем было его заменить. Хороших работников странным образом трудно найти. Однако, подумала она, теперь придется отделаться от него, и место это она отдаст Оуэну Келлогу, молодому инженеру, блестяще проявившему себя в качестве одного из помощников управляющего вокзалом «Таггерт» в Нью-Йорке; по сути дела он и управлял вокзалом. Некоторое время она следила за его работой; она всегда искала проблески таланта, подобно изыскателю, разыскивающему алмазы на ничем не примечательной пустоши. Келлог был еще
Едва угадывавшаяся за окном полоска земли теперь бежала быстрее, превращаясь в серый ручей. За сухими вычислениями, занимавшими ее ум, она отметила, что времени на чувства просто не осталось: пришел жесткий, бескомпромиссный этап ее жизни — время действовать.
«Комета» со свистом нырнула в тоннель вокзала «Таггерт» под Нью-Йорком, и Дагни Таггерт выпрямилась в кресле. Когда поезд уходил под землю, она всегда ощущала это чувство решимости, надежды и скрытого волнения. Казалось, что обыденное существование было расплывчатой, грубо раскрашенной фотографией, превращавшейся здесь в набросок, сделанный несколькими резкими движениями кисти, превращавшими изображение в нечто чистое, важное, стоящее.
За окном бежали стены тоннеля: голый бетон, покрытый переплетением проводов и кабелей, сетка рельсов уходила в черные отверстия, из которых цветными каплями посвечивали далекие красные и зеленые огни семафоров. Здесь не было ничего больше, ничто не разбавляло реальность, так что оставалось только восхищаться нагой целесообразностью и изобретательностью, потраченной на ее достижение. На мгновение Дагни представилось высящееся сейчас над ее головой, рвущееся к небу здание компании «Таггерт». И она подумала: это — корни здания, полые, вьющиеся под землей корни, питающие весь город.
Когда поезд остановился и она сошла, ощутив под ногами бетон перрона, в сердце ее вселились легкость, подъем, стремление действовать.
Она прибавила шагу, словно бы скорость могла придать форму тому, что она ощущала. И лишь через несколько мгновений ощутила, что насвистывает мелодию, и что это тема Пятого концерта Халлея. Ощутив на себе чужой взгляд, она обернулась. Молодой смазчик пристально смотрел ей вслед.
Она сидела на ручке просторного кресла, повернутого к столу Джеймса Таггерта, в расстегнутом пальто поверх мятого дорожного костюма. Эдди Уиллерс расположился в другом конце комнаты и время от времени делал какие-то заметки. Он состоял в чине Специального помощника вице-президента, и основной обязанностью его было оберегать Дагни от пустой траты времени. Она всегда просила его присутствовать при разговорах подобного рода, поскольку в этом случае ей ничего не нужно было впоследствии ему объяснять. Джеймс Таггерт сидел на столе, втянув голову в плечи.
— Линия Рио-Норте — сплошная груда мусора, от начала до конца, — проговорила она. — Положение много хуже, чем я предполагала. Однако нам придется спасти ее.
— Конечно, — согласился Джеймс Таггерт.
— Часть рельсов можно сохранить. Но немного и ненадолго. Мы начнем укладывать новую колею в горных районах, начиная с Колорадо. Новые рельсы мы получим через два месяца.
— Но Оррен Бойль сказал, что он…
— Я заказала рельсы у «Риарден Стил».
Легкий полузадушенный вздох, долетевший со стороны Эдди Уиллерса, свидетельствовал о чуть было не сорвавшемся с его губ вопле радости.