Атлантарктида. Дикий, дикий Норд. Из глубины

Головачев Василий Васильевич

Включились прожектора аппарата, воду пронзили столбы света, превращая зеленоватое пространство вокруг в таинственную бездну.

Надобность в погружении глубоководного спасателя, которым и являлся «Приз» (батиплав проекта 1855), была неоспоримой: его экипажу предстояло опуститься на глубину больше километра и спасти команду батискафа, принадлежащего частной компании, которая давно занималась поисками мифической Атлантиды. По утверждениям учёных, именно в этом районе Средиземного моря, в шестидесяти километрах от египетского побережья, в глубокой котловине и лежал легендарный

материк, затонувший десятки тысяч лет назад.

Погружению батискафа «Searob» на дно впадины предшествовали годы исследований Атлантики и крупных морей с помощью систем спутникового мониторинга, десятки дискуссий и полугодовые испытания аппарата, способного опускаться на глубину до полутора тысяч метров и брать образцы горных пород.

Готовил экспедицию Европейский институт палеоархеологии, но платил за всё эксцентричный китайский миллиардер Уда Сяоши, он же и спустился на дно впадины Гуттиэре, не испугавшись опасностей подобного предприятия. И это первое погружение оказалось для него роковым: «Searob» совершил неудачный манёвр, зацепил какую-то кладку или скопление скал на дне впадины, и на него обрушились глыбы камня, повредив двигатель и придавив сам аппарат, после чего он был обречён остаться на почти полуторакилометровой глубине до скончания веков.

К счастью, призыв главы экспедиции с судна сопровождения «Периньон» над местом погружения был услышан российскими военными в районе Кипра, и уже через восемь часов после получения SOS к «Периньону» подошёл фрегат «Могучий», с борта которого был спущен «Приз» – спасательный аппарат, призванный поднимать экипажи повреждённых подводных лодок с глубин до двух километров.

Командовал «Призом» капитан второго ранга Максим Лобанов, собиравшийся перейти из «малого» подводного флота в «большой», поскольку начштаба в Калининграде уже пообещал перевести его на один из готовых к испытаниям ПЛАРК.

– Рыба, я Рыбак, – как слышите? – раздался в рубке «Приза» голос командира спасательной операции, которым стал капитан «Могучего».

– Слышу хорошо, Рыбак, – ответил Лобанов, удобно расположившийся в кресле пилота; управлял аппаратом компьютер, а ему оставалось лишь корректировать движение, пошевеливая джойстиком, либо отдавать команды голосом.

Тьма вокруг батиплава сгустилась. На табло глубиномера поползли светящиеся цифры: 20… 30… 40…

Столбы прожекторного света то и дело вспыхивали облачками искр, высвечивая стаи рыбёшек, медуз, разнообразных рачков и водорослей. Море было тёплым, и живности в нём хватало.

Пару раз мимо проплывали утонувшие пластиковые бутылки, какие-то лохмотья, а однажды показался настоящий женский лифчик, на что старпом Лобанова Сеня Киршниц заметил ворчливо:

– Захламили моря навшпент! Скоро все водоёмы превратятся в гниющие болота.

Он был близок к истине. В двадцать первом веке озёра, моря и океаны планеты стали играть роль «мировых свалок», в которые сбрасывалось огромное количество отходов человеческой деятельности, и резервы природы по переработке этих отходов были на исходе.

На глубине ста метров перестали встречаться и рачки, и медузы, и рыбы. Лишь изредка вспархивали «бабочки» – какие-то

морские создания, живущие и в этих глубинах моря.

Спуск продолжался в том же темпе – полметра в секунду, и экипаж слегка расслабился, следя за приборами и поверив в надёжность аппарата. Это было всего третье аварийное погружение «Приза» на большую глубину, поэтому все невольно ждали неприятных сюрпризов, готовые тем не менее к их преодолению.

На глубине полукилометра Лобанов доложил наверх по сонар-рации о состоянии машины и экипажа.

– Новостей нет, Рыба, ждём, – ответили ему.

– Зря они здесь Атлантиду ищут, – проворчал оператор «Приза» Василий Морозов, отвечающий за работу всех механизмов, манипуляторов и приспособлений. – Эта часть среднеазиатского водного бассейна сложилась ещё в олигоцене [13] , десятки миллионов лет назад. Нету тут затонувших континентов.

– Ты ещё и геолог? – с недоверием проговорил четвёртый член экипажа, контролирующий компьютер управления и все виды видеозаписывающей аппаратуры.

13

Олигоцен – последняя, третья эпоха палеогенового периода истории Земли, началась 39 млн лет назад, закончилась 23 млн лет назад.

– Не геолог, но специально интересовался.

– А где, по-твоему, надо искать Атлантиду?

– На Южном полюсе. Континента Атлантиды не было вообще, все эти дилетантские бла-бла о его существовании запущены с целью запудрить мозги обывателям, направить их на ложный путь.

– Да ладно, спутники же обнаружили развалины на дне океана.

– Это были вторичные очаги цивилизации, остатки антарктической, свалившие с материка после того, как он стал покрываться льдом. Гиперборейцы, наши предки, пошли на юг, в Россию, антаркты – в Атлантику, распылились по островам. Может, какой-то из них и затонул.

– Ну, ты и фантазёр, Вася! – сказал старпом с восхищением.

– Это не моя идея, – возразил оператор. – Писали, что во времена войны Антарктиды с Гипербореей было применено оружие, в результате удара которого магнитные полюса сместились на девяносто градусов. Атлантида, то есть Антарктида, и Гиперборея располагались по обе стороны экватора, а после переворота оси заняли места на полюсах и покрылись льдом.

– Я тоже слышал об этом, – поддержал оператора Лобанов. – Но давайте-ка не отвлекаться, мы у цели.

В свете нижнего прожектора появилась туманная жёлтая полоса. Через минуту она превратилась в холм с неровными зубчатыми возвышениями на вершине.

– Глубина тысяча четыреста сорок, – доложил старпом, хотя Лобанов и без него видел показания глубиномера.

– Точно попали, – с удовлетворением сказал оператор. – Это скалы или настоящие стены?

– Посвети, – сказал Лобанов.

Компьютер включил систему радаров: низкочастотный локатор и инфразвуковой сканер. Перед пилотом загорелось окошко, в котором появилось синтезированное изображение внутренностей холма, накрытого слоем донных иловых отложений.