Атлантарктида. Дикий, дикий Норд. Из глубины

Головачев Василий Васильевич

К столу подошла Инга, поиграла «мужским» (чёрного цвета) смартфоном.

– Я на всякий случай зафиксировала этот момент, господин сенатор. Как вы думаете, что будет, если я выложу запись в Сеть?

– Ты ещё кто?

Вершинина раскрыла сумочку, достала удостоверение с вытисненным на корочке золотым двуглавым орлом и надписью: Федеральная служба безопасности Российской Федерации.

– Майор Вершинина, особый отдел ФСБ. Так как, господин законодатель, будем соблюдать законы или нет?

Бритоголовый

вспотел, глянул на собравшихся, жестом остановил телохранителя, снова потянувшегося за оружием (интересно, у него есть разрешение? – подумал Вербов), пожевал губами.

– Я… проверял… как тут у вас… соблюдается…

– Мы так и поняли, – насмешливо бросил Вербов. – Будьте добры, господин хороший, не занимайтесь проверками соблюдения законов, это дело тонкое. Надеюсь, увидимся в Москве. Идёмте, дорогая?

Они вернулись к своему столику, Вербов расплатился, и оба вышли из зала, сопровождаемые взглядами всех присутствующих, в которых сквозило удивление и одобрение.

– Зачем вы рисковали? – задумчиво спросила Вершинина. – Телохраны могли применить оружие.

– Не сдержался, – виновато сказал он. – Больше не повторится. Хотя попробовали бы они применить оружие. К сожалению, таких, с позволения сказать, сенаторов можно встретить где угодно.

Инга погрустнела.

– Вы правы, невозможно стало спокойно проехать по миру, не встретив хама или бандита, не говоря уже о террористах. Даже в таких супертолерантных странах, как Норвегия и Швейцария, можно нарваться на конфликт.

Вышли из здания аэропорта в практически ночную темень; рассветало в Мурманске в конце декабря только к середине дня.

– Едем к нам? – неуверенно предложил Вербов.

– Нас заберут в двенадцать часов, время ещё есть, давайте поедем. Хотя ещё рано.

– Уже почти шесть часов утра, пока такси поймаем, пока доедем…

– Ловите.

– Здесь есть бюро заказов, подождёте минуту?

– Пошли вместе.

Вернулись в здание аэровокзала, заказали такси и уже через полчаса ехали по хорошо освещённому шоссе мимо Мурмашей к городу, до которого от аэропорта было всего двадцать четыре километра.

Семья Вербовых жила в старой пятиэтажке по улице Полевой, идущей параллельно железнодорожным путям, за которыми начинался скалистый берег Кольского залива.

– Стандарт, – извиняющимся тоном проговорил Денис, открывая дверь подъезда; чип-ключ от домофона он взял с собой заранее. – Мы не из богатых. Зато школа близко, отец с мамой пешком ходят.

– Да и мы не из помещиков, – улыбнулась Вершинина, – сами всего добивались.

Поднялись на второй этаж.

Вербов мог открыть дверь квартиры своим ключом, но не стал этого делать: он был не один. Позвонил.

С минуту за дверью было тихо, потом раздался шорох – кто-то приник к глазку на двери, и с тихим лязгом дверь открылась.

–

Ты?! – удивлённо и недоверчиво сказал отец, запахивая халат.

– Я с гостьей, – обнял его Вербов. – Извини, что не предупредил, решили не ждать в аэропорту. А это Инга Максимовна – коллега по работе. Мы вместе в командировке. Инга, это Геннадий Викторович.

Отец отступил, седой, невысокий, но ещё крепкий, несмотря на шестидесятипятилетний возраст, внимательно глянул на спутницу сына.

Вербов понял его взгляд: отец оценивал её скорее как новую подругу сына, претендующую на некие тайные отношения, а не как коллегу по работе.

Вершинина тоже поняла старика, улыбнулась, протянула руку.

– Прошу прощения за ранний визит. Ваш сын уговорил меня поехать с ним. Мы не помешаем?

– Нет-нет, – спохватился Геннадий Викторович, – проходите, пожалуйста.

– Кто там, Гена? – раздался из глубины прихожей женский голос.

Появилась мама Дениса в халатике, полная, седая, как и муж, хотя исполнилось ей всего пятьдесят.

– Ой, Дениска!

Вербов обнял мать, отстранился.

– Мама, знакомься: Инга.

Вершинина с любопытством посмотрела на женщину.

– Как вы похожи!

– Инга, это Надежда Андреевна.

На губах матери расцвела улыбка, она бросила на гостью такой же оценивающий взгляд, что и муж (в этом они были абсолютно одинаковы), прижала руки к груди.

– Очень рада, милая, проходите, располагайтесь как дома. Денис, поухаживай за дамой, а я на кухню, завтрак скоренько приготовлю.

– Не нужно ничего, я не голодна, – запротестовала Вершинина, однако Надежда Андреевна уже убежала на кухню, и отец Вербова развёл руками:

– Придётся подчиниться.

– Не отвертитесь, – засмеялся Вербов, – всё будет по полной программе. Шаг вправо, шаг влево…

– У нас тут строго, – улыбнулся и Геннадий Викторович, становясь добрым волшебником, каким изображают художники дедов морозов.

Завтракали в половине восьмого.

Надежда Андреевна приготовила рисовую кашу и макароны по-флотски, а на закуску предложила копчёного сига, которого привёз из-под Юркино её брат, дядя Дениса Афанасий Андреевич, потомственный помор и рыбак.

– Понимаю, что на завтрак рыбку не подают, да уж очень вкусная, отведайте.

Вербов оттопырил большой палец, высоко ценя продукт дяди.

– Рекомендую, пальчики оближете. Это сиг, а есть ещё налим, тоже изумительная рыбка.

Инга отрезала кусочек, попробовала, потом положила побольше.

– И вправду тает во рту.

После завтрака старшие Вербовы засобирались на работу. Была середина недели, до каникул оставалось совсем немного.

– Надолго к нам? – спросил Геннадий Викторович, выглядевший в строгом тёмно-синем костюме как дипломат.