Атом
Шрифт:
— Кто дал вам этот совет, босс, — Коко Клоун?
— Не твоё дело, — отрезает босс, вспоминая свою мать. — Давай скрипи колёсами, лихач.
Сэм «Сэм» Бликер вытаскивает помповую «Мит-субиси», высовывает из окна и опорожняет обе ноздри. Еврокар искрит и сворачивает. «Я тот, кто зря тратит патроны», — говорит он сам себе, лавируя между взрывами.
— Трупы годятся не только для похорон, — говорит ДеВорониз. Фонари высвечивают лицо, полное угрозы. — Медленно мели детей — поражение отличный отдых.
— Как скажете, мистер, — говорит таксист. Как
— Власти гребут под себя всё. Они прибивают гвоздями лужу вина к столу.
— А-га.
— Была однажды плохая божественность замкнутости и веры, что завалила людям обзор головами. Библия никогда не успокаивает побуждение, дабы принудить к чистоте. Её на это не хватает.
— Понимаю, о чём вы.
— Но есть выход. — Да?
— Гипостазис утверждает, что Самаэль ошибается.
— Все мы ошибаемся.
— Ад тоже на свой лад — земля гармонии. Но без принуждения иерархия нестабильна. Возьми пистолет. — ДеВорониз передаёт вперёд маленькую, масля-нистую «Беретту 92Ф», автоматику, таксист берёт её, смотрит в зеркало и глубоко вздыхает, смиренно качая головой.
— Стреляй в машину перед нами. Я получу этот орган, даже если нам с тобой придётся в процессе погибнуть.
— Нам с тобой?
— Пардон — тебе и мне.
Таксист щёлкает на счётчике револьвера, окно и глаза поднимаются одновременно. — Хорошо, мистер, но вы потеряли все шансы отвертеться. — Первая очередь пришла на финиш впереди всех на скорости 1280 футов в секунду, лизнув лимузин, как ухо любовника.
— Раздобудь мне пару или там десяточек хот-догов, Бенни, — бормочет Блинк, вгрызаясь в бургер.
— Мы в машине, Шеф. У нас погоня.
— Думаешь, я не знаю? — кричит Блинк, тепловики срываются с его лица. — Я конвоировал гонщиков, когда ты ещё тюнинговал свой первый трёхколёсник. Боже, этот бургер из тех, что надо проглотить, если тебя поймали за вражеской границей?
— Тут пальба, Шеф, — говорит Бенни, вглядываясь вперёд. — Гильзы летят, как блюдца над Мехико.
— Знаешь, что мне нравится в старых добрых патрульных играх, Бенни? Они как провокация, но без планирования. Полёт пуль грубо нарушает контролируемое воздушное пространство. Вишь лимузин? Поворачивая зажигание в этой матушке, слышишь придушенный смешок — она приветствует первого парня, предложившего приделать плавники к машине. Деньги в этом проклятом банке.
— Прибавьте чуток скорости, Шеф.
— Спорю на твою шоколадную жизнь. — Блинк раскуривает «Гинденберг», глубоко затягивается. Задумчиво выпускает дым. — Слышь сюда, Бенни, лохи — отстой отстоев. Чей ещё скелет хочется поставить в ванной и в упор не видеть, разве что захочется счесать об него отмершую кожу? — Ещё одна затяжка. — И, Господи, когда не получается его достать, что мы делаем? Пытаемся найти копию.
— В Еврокар попали, Шеф. Сзади волочится бампер.
Блинк хмурится, оглядываясь по сторонам. — В чём смысл человеческого подбородка,
— Наверно, человеческое лицо должно где-то кончаться, Шеф.
— Звучит, на мой вкус, как признание поражения. Может, поэтому мы больше не эволюционируем? Подбородок перекрывает нас как эдакий ограничитель?
— Вы меня убиваете, Шеф.
— К слову, я знаю, у тебя нелады с боеприпасами, Бенни, но абсолютно очевидно, что нельзя позволять своим предубеждениям вмешиваться в исполнение долга. Вытаскивай «Итаку», спрячь сердце за значком и не ослабляй защиту.
Блинк говорит, исходя из своего опыта. Тогда, на тренировке копов, Академия наняла актёра, чтобы тот выпрыгнул, стреляя в класс из «узи» холостыми патронами, чтобы обеспечить тему для разбора полётов, но, молниеносно среагировав, Блинк встал с настоящим «узи» и завалил его.
Держась за руль одной рукой, Бенни вытаскивает свой упрёк и высовывает голову в ночь. Он целится в шипованное такси и жмёт. Отдачи нет, отчёт унесён прочь ветром, и он понятия не имеет, разрядился ли пистолет.
Что-то сминает крышу над головой ДеВорониза, когда он разглядывает счётчик — таксист выпустил пятнадцать пуль и вщёлкивает новую обойму, производя очередной залп. Сэму «Сэму» Бликеру что-то хлестнуло по руке, и он шарашит удачный выстрел через заднее стекло Еврокара и далее. Туров сияет в страхе, когда что-то грохочет по обшивке. Он бурчит, слабо и назойливо. — У моих нервов есть права, пожалуйста, сбавьте скорость.
Мэдди смотрит в зеркало и видит звёздную россыпь из радиаторного полуавтомата. Она тянется к переключателю и разворачивает маскировочную си-стему. Современные маскировочные устройства работают по принципу отрицания возможного. В отличие от термоптического камуфляжа, отрицаемая маскировка считывает то, во что наблюдатель не в состоянии поверить, и посылает микроволновый импульс, имитирующий этот объект. И наблюдатель отказывается его воспринимать. Но с машинами проблема — они не только слишком большие для психологической слепой зоны некоторых людей, они ещё и слишком быстро двигаются, чтобы сфокусировать сенсор на наблюдателях. Мэдди решила проблему, превратив машину в объект универсального отрицания в действительности, а не в видимости. Нажав на выключатель, она переключает двигатель машины на дешёвый электромотор в багажнике, причём скорость остаётся прежней. Для преследователей же с машиной Мэдди происходит что-то странное. Сначала выключается двигатель, потом сама машина растворяется и исчезает.
13 — Дар осведомителя
— Прошу прощения, что пришлось работать в центре, Граф. Надо было принести сюда барбекю, чтоб вырваться от слюнтяев — слишком много людей навещают обезьянник. Вот в глубине холла — Рекс Камп ждёт, чтоб обсосать останки.
ДеВорониз сидит напротив в наручниках с электрозамком, наведённый на центральный компьютер.
— Вы про молодого человека Фиаско?
— Вполне скоро, — громыхает Блинк, поджигая сигару, — они разожгут этого плохого мальчика.