Аттестат зрелости
Шрифт:
Гера и Витя уходят. Входит Валентин. Юра подходит к нему.
Юра. Валька… ты… это… (С отчаяньем.) Ну, зачем ты все это сказал? (Убегает.)
Валентин. Что же я сказал ужасного? Что же я сказал?
Входит Женя.
(Нерешительно.)
Женя. Что?
Валентин. Я думал, что ты мне друг.
Женя. Да. Я был тебе другом.
Валентин. «Кто стал врагом, тот другом не был».
Женя (горячо). Неправда, это ты мне, нам всем другом не был. А я тебе другом был. Прав Коробов: действительно, слепая дружба. Сегодня на собрании я увидел, что ты совсем не тот, за кого я тебя принял.
Валентин. Это потому, что я не бил себя в грудь и не каялся во всех грехах?
Женя. Оставь. Я так надеялся на твое последнее слово. Я понял, что во многом виноват и сам. Я ждал от тебя тех слов, которые просились у меня. Но ты сказал гадкие, себялюбивые слова…
Входит Яковлева. Мальчики ее не замечают.
Валентин. И ты первый бросил в меня камень?
Женя. Это был первый мужественный поступок в моей жизни.
Валентин. Эх ты, друг! (Быстро уходит.)
Яковлева (подходит к Жене и кладет ему руку на плечо). Кузнецов! Вы действительно поступили мужественно.
Женя. Антонина Николаевна!
Яковлева. Я все знаю. Вы требовательный друг, и это очень хорошо.
Женя. Я?.. Мы уже не друзья больше.
Яковлева. А вот это жаль… Истинный друг сейчас бы не оставил его. Вы понимаете его состояние? Именно сейчас можно было бы помочь ему разобраться в своих ошибках… найти правильную линию поведения.
Женя. Сейчас? После того как он сказал, что старался стать с нами на одну доску? Нет, я разочаровался в нем.
Яковлева. Напрасно! Листовский — искренний человек, и если помочь ему понять свои ошибки, он искренне признает их.
Женя. И это говорите вы?
Яковлева. Да. Я убедилась в этом. И я думаю, Женя, что оставлять его одного сейчас нельзя.
Женя. Нет… не могу… сейчас не могу… (Убегает.)
Яковлева. Да. Это действительно нелегко.
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Квартира Листовских. Со вкусом убранная комната. Картины,
Тетя Соня. Валюша!
Валентин. Да.
Тетя Соня. Кушать хочешь?
Валентин (так же безучастно). Да.
Тетя Соня. Пообедаешь?
Валентин. Да.
Тетя Соня. Ну, иди в столовую. Я приготовлю. (Уходит.)
Валентин. И Женька, и Женька, главное. (Ходит по комнате, потом подходит к телефону и берет трубку.) Сорок три — пятнадцать. Кто это? Попросите, пожалуйста, Викторию… Не вернулась еще? Простите… (Кладет трубку.)
Входит тетя Соня.
Тетя Соня. Что же ты не идешь? Я уже налила тебе.
Валентин. Что налила?
Тетя Соня. Борщ, как ты любишь, со сметаной.
Валентин. Зачем? Кто тебя просил? Я не хочу есть.
Тетя Соня. Да ведь ты же сам сказал, что хочешь есть и будешь обедать. Что за капризы? Борщ остынет.
Валентин. Оставь ты меня в покое с твоим борщом.
Тетя Соня. Вы только подумайте: оставь его в покое!
Валентин. Прошу тебя, замолчи. И без тебя тошно.
Тетя Соня. Тошно ему! Скажите какие переживания! Ты бы лучше брата проведал. Отец вторую неделю в командировке, а тебе ни до чего дела нет. Который день горит мальчишка.
Валентин. Я сейчас вызову доктора.
Тетя Соня. И без тебя вызвать догадались.
Валентин. Ну, как он? Температура какая?
Тетя Соня. Скажите пожалуйста, какой нежный брат! С каких это пор? Температурой заинтересовался! Докладывайте ему. Избаловал тебя папаша. Привык, что все ему докладывают, подают да убирают за ним. А еще комсомольский начальник! (Уходит.)
Валентин (с тоской). Ну нигде, нигде нет покоя. «Комсомольский начальник»… Валентина Листовского исключили из комсомола… Как это отвратительно звучит. (Снимает комсомольский значок, разглядывает его и кладет в карман.) Но Женя, как он мог, такой всегда справедливый? Всегда? Значит, он и теперь был справедлив? Нет, он не мог быть таким жестоким, если бы был неправ. Я сказал что-то непоправимое. (Ложится на диван лицом к стене.) Так тяжело человеку не бывает, если он прав.