Аттила, Бич Божий
Шрифт:
— Господин, — начал молодой римлянин, поклонившись, — не могу выразить своими скудными словами, как я почтен, что вы снизошли до встречи со столь скромной персоной, каковой, безусловно, я являюсь. — Констанцию все же удалось произнести эту напыщенную и абсурдную фразу, — с обмена подобными, как он уже понял, начинались практически все официальные процедуры восточного двора. К удивлению римлянина, Хрисафий остановил его нетерпеливым взмахом руки.
— Да-да, конечно. Скажи-ка мне лучше, — евнух окинул Констанция оценивающим взглядом, — вдова Арматия, довольно-таки состоятельная женщина, между нами
Констанций расслабился: судя по всему, перед ним сидел человек бывалый.
— Очень, господин. И она, и ее деньги, — ответил он с улыбкой.
— Надеюсь, их хватит для ведения той жизни, к которой ты привык, — сухо заметил евнух. — Но перейдем к делу. Думаю, тебе хотелось бы и самому иметь какую-то сумму в кармане, чтобы ни от кого не зависеть, поэтому готов сделать тебе предложение, от которого ты вряд ли сможешь отказаться. Оно таково: ты выполняешь для меня одно, скажем так, «поручение» — и я щедро оплачиваю твои труды. Очень щедро.
— Вы не могли бы уточнить, что значит «очень щедро», господин? — спросил Констанций, заинтригованный. Он-то полагал, что его ждет нудная беседа о приведении в исполнение условий Мира Анатолия, но разговор пошел в другом, неожиданном, направлении, и направление это с каждой минутой нравилось ему все больше и больше.
— Если ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу, Константинополь увидит величайшие Игры за всю историю существования этого города. Сумма, которую в обязательном порядке дает на проведение Игр тот из сенаторов, которого избирают консулом, обычно равна двум тысячам фунтов золота. Все они будут твоими. По-моему, вознаграждение более чем достойное.
У Констанция голова пошла кругом. Две тысячи фунтов золота. Баснословное богатство. С такими деньгами он бы до конца жизни купался в роскоши и мог бы не думать о состоянии вдовы, которое с юридической точки зрения и так бы стало его после того, как они бы поженились.
— Как… что я должен буду сделать за эти деньги? — прохрипел Констанций, моментально потеряв самообладание. Какими же талантами я обладаю, спрашивал он себя, если мне готовы платить столько?
— Учитывая твои обстоятельства и опыт, ничего сложного. Убивать приходилось?
Констанций кивнул — у деревушки Хелена он перерезал немало франков.
— И сможешь убить снова? Я имею в виду, убить хладнокровно.
Значит, убийство. Пытаясь взять себя в руки, Констанций сделал глубокий вдох. Должно быть, убийство политическое. За смерть обычных людей такие деньги не предлагают. На одной стороне — две тысячи фунтов золота, на другой — человеческая — не важно, чья — жизнь. Но коль скоро предполагаемая жертва — не друг… Он кивнул.
— Человек этот тебе знаком и не имеет причин не доверять тебе. Возможность остаться с ним наедине у тебя будет. Трудностей возникнуть не должно. Фактически, единственная проблема — выбрать подходящий момент.
— Это — Аттила, не так ли? — выдохнул Констанций.
— Да, Аттила, — подтвердил Хрисафий, — Бич Божий. Не думаю, что, убив его, ты испытаешь сильные угрызения совести, а вот услугу всему миру окажешь величайшую. И не беспокойся: тебе ничто не грозит. Бледа эту… скажем так, «ликвидацию», одобрил. Думаю, он тебе еще и доплатит. Ну что, по рукам?
— По рукам, —
— Отлично, — оживился евнух. — Обговорим детали. Ты останешься в Константинополе с другими послами до конца дипломатического визита. Веди себя, как обычно, не делай ничего такого, что могло бы привлечь к тебе лишнее внимание. Следуй всем данным тебе Аттилой инструкциям, но запомни: мы с тобой не виделись и не разговаривали. Теперь — твое вознаграждение. Половину получишь вперед, остальное — по выполнении работы. Приемлемо?
— Вполне.
— Тогда золото будет готово ко дню твоего отъезда, вместе с мулами, которые его повезут. Тысяча фунтов, половина от того, что должен пожертвовать на Игры сенатор, желающий стать консулом. — Сделав паузу, евнух нахмурил брови. — Уверен, что так оно и есть… Нет, сверюсь-ка я лучше с «Реестром сенаторов», он у меня в шкафу лежит, где-то внизу.
— Не стоит, господин… в этом нет необходимости, — запротестовал Констанций. Теперь он мог позволить себе проявить пренебрежение к подобным мелочным спорам. — Достаточно и вашего слова.
— Что ж, замечательно, — воскликнул Хрисафий, вставая. — Желаю приятно провести время в Константинополе. — Разговор был окончен.
Несколько часов спустя, окостеневший и потрясенный, Баламир выбрался из своего убежища. В голове занозой сидела одна мысль: как сохранить услышанное в тайне на протяжении остававшихся до конца визита нескольких дней?
Глава 34
Не желаешь, чтобы тебя обманывали? Так не обманывай других.
— Превосходно, посланник, просто превосходно, — тепло и сердечно произнес Аттила, когда Констанций поделился с ним добытой в Константинополе информацией. — Всего за пару недель тебе удалось добиться большего, чем сделали все прочие мои представители с того самого дня, как был заключен мир. Поэтому, в знак моей глубокой признательности, изволь принять небольшой подарок, — с этими словами Аттила протянул римлянину массивную золотую цепь, с которой свисал огромный рубин, отбрасывавший во все стороны красноватые блики, словно вечный огонь.
«Лучшей возможности уже не представится, — подумал Констанций. — Как только цепь окажется у меня в руках, я стану полностью беззащитен и не смогу отразить внезапный удар». Настал момент проявить решимость и бесстрашие. У деревушки Хелена, в пылу битвы, он убивал легко и без промедления. Но заколоть человека хладнокровно, лишить жизни того, кто к тебе благоволит и тебе доверяет — совсем другое дело. Сложность еще заключалась и в том, что за все время беседы Аттила ни разу не повернулся к нему спиной, а в честном бою, лицом к лицу, Констанцию убивать не доводилось.