Аукцион ее страстей
Шрифт:
Передо мной стоял незнакомый мужчина. Высокий, светловолосый, в черном костюме, он приложил палец к губам, глядя мне в глаза. Его взгляд меня полностью парализовал. Какие странные глаза! Светло-голубые, почти бесцветные, как у арктического волка, они источали такой холод, что у меня все тело вмиг покрылось мурашками. Вор! Насильник! Маньяк! Господи, чего я стою, идиотка? Он же меня сейчас убьет! План действий молнией блеснул в парализованном страхом мозгу.
Я сорвалась с места и бросилась на кухню. Дверь там крепкая.
– Помогите, убивают!
Нет, по телеку полицейский говорил, что в Москве лучше кричать:
– Помогите! Машину угоняют!
Иначе на крики помощи никто не выйдет. Максимум, будут на телефон снимать исподтишка, из-за занавески. А за свою тачку каждый переживает. Никто же не знает, чью именно сейчас воруют. До двери я не добежала всего пару шагов. Крепкие мужские руки схватили меня сзади и стиснули железными тисками.
– Тшшшш! – послышался над ухом его шепот. – Замри! Иначе покалечу!
Я застыла в его руках, боясь шелохнуться. Как муха в паутине!
– Умница, – его горячие губы коснулись моего уха и скользнули вниз, по шее.
Если он попытается меня изнасиловать, я не сдамся. Пусть лучше убьет! Тело превратилось в сжатую пружину, готовясь сопротивляться. Главное: сильно сжать мышцы, там, внутри. Я читала, что если всё зажать, то у насильника ничего не выйдет! Главное: не бояться. Страх парализует волю.
– Я не боюсь тебя, больной псих! – прошептала я.
Пусть не думает, что запугал меня! Пусть знает, что я не тупая овца.
– Вот и хорошо, – рассмеялся он. – Меня не нужно бояться. Меня нужно слушаться. И подчиняться. Полностью! Смотри, какая у меня игрушка, – перед моими глазами появилась его рука.
Длинные пальцы сжимали цепочку, на которой раскачивался массивный серебряный кулон: буква "т", на верхней перекладине которой бессильно свесила голову мертвая змея. И вдруг змея подняла голову. Из ее рубиновых глаз вырвалась молния. Комнату озарила красная вспышка. Я не выдержала и громко завизжала. В тот же миг на меня навалилась темнота.
Я пришла в себя и открыла глаза. Но ничего не увидела, кроме абсолютной темноты. Голова раскалывалась. Горячий бур сверлил виски и затылок, словно через мою бедную черепушку прокладывали очередную ветку московского метро. Почему так затекли руки и ноги? Нужно пошевелиться и облизнуть сухие губы. Отчего так темно? Куда он меня приволок? Вроде я сижу. Это единственное, что знаю точно. Попытка пошевелить руками и ногами не увенчалась успехом. Тщетно! Я была привязана. Облизнуть губы тоже не получилось. Рот плотно стягивал то ли пластырь, то ли липкая лента. Мне стало так страшно, как никогда в жизни! И я снова завизжала.
В этот же миг в глаза ударил ослепительно яркий белый свет. Передо мной стоял псих с ледяными глазами, что забрался ко мне в
Он был чуть постарше, с темными волосами и узким лицом. Его карие миндалевидные глаза внимательно ощупывали меня рентгеновским взглядом. И только тут до меня дошло, что я сижу в той же одежде, что и дома: в черных трусиках и длинной черной футболке, которая задралась чуть ли не до пупа, обнажая ноги и все, что между ними. Я заерзала, чтобы футболка скользнула вниз и прикрыла хоть что-нибудь.
– Кто вы такие и где я? – вместо этого вопроса из моего рта вырвалось лишь нечленораздельное мычание, потому что мой рот был крепко заклеен, а руки и ноги связаны толстыми веревками.
– Хороша, – одобрительно кивнул старший, и, подойдя ко мне, положил мне руку на грудь.
Я дернулась, пытаясь сбросить руку. Он рассмеялся и повернулся к психу:
– Странно когда эти шлюшки сопротивляются, правда? Мы от такого давно отвыкли, но есть в этом своеобразная перчинка.
Псих с волчьими глазами молча кивнул.
– Смотри, какие соски. Как виноградины. В точности, как я люблю, – он больно сжал мой сосок двумя пальцами.
Из моих глаз брызнули слезы.
– Тварь, пошел вон! – промычала я.
– Дан, не напирай, – сказал псих с ледяными глазами. – Она ведь из другого мира. У них там к женщине так просто не прикоснешься. Это чревато неприятностями. Не пугай ее. Иначе мне будет тяжело с ней работать.
– Никогда не понимал, откуда в тебе, Эрик, столько терпения, – усмехнулся Дан. – Ладно, тебе как главному охотнику Ордена, лучше знать, как обращаться с ведьмами-эмпатками. Но согласись, что в последнее время ты стал склонен к театральным эффектам. Связанные руки и ноги, заклеенный рот. К чему это все? Похоже на дешевый спектакль. Ты без этого с девчонкой справиться не можешь?
– Ты знаешь, Дан, что я не выношу женских криков, – поморщился Эрик.
– Я даже знаю, почему, – улыбнулся Дан. – Возбуждает, а? – прошептал он, подмигнув. – У меня тоже встает, когда они кричат.
– Нет, я люблю работать чисто, тихо и быстро. И никаких свидетелей! А у этой, – он кивнул в мою сторону, – такой пронзительный голос, что она могла весь район на ноги поставить. Мне нужно провести экспертизу. Думаю, тебе лучше уйти. Для чистоты эксперимента будет лучше, если мы останемся одни. Сам понимаешь: процедура деликатная.