Аукцион невинности. Его трофей
Шрифт:
Смотрит на губы.
— Хочу снова поцеловать.
Сказал — и смотрит на губы. Не целует. Просто смотрит.
Не понимаю, что происходит. Я и сама хочу. Поймал меня сонную, гад. Но хорошо же целуется.
— Тогда целуй, раз так хочется, — шепчу я.
Тут же пугаюсь. Передумываю, но не успеваю об этом сообщить — его губы властно овладевают моим ртом, заставляя подчиниться его напору.
Вздрагиваю, чувствуя его ладонь на своём бедре. У меня в груди зарождается протестующий стон,
Разрывает поцелуй, смотрит на меня пристально.
— Виктория, ты хочешь меня, — тихо говорит он.
Его рука на моих нижних губах не двигается, да и он сам не двигается, только смотрит и ждёт реакции.
И от этого всего меня накрывает ещё сильнее. К чёрту всё. Я и правда его до одури хочу.
— Да, — просто говорю я.
Улыбается.
— Если хочешь, я лишу тебя девственности сейчас, — серьёзно говорит он. — Ты даже не представляешь, какого колоссального удовольствия себя лишаешь.
— Откуда же мне представлять? — прищуриваю глаза я. — Не, я понимаю, что ты герой любовник, но…
— Не герой, — хмурится он. — Но любовник я хороший, это факт.
Он медленно двигает пальцами внизу между складок вокруг чувствительного входа, и у меня перехватывает дыхание.
— Я очень хороший любовник, — разглядывая мои щёки и задерживая взгляд на губах, говорит он. — Ты очень чувствительная, чувственная девочка, создана для удовольствия. Балдею, когда ты кончаешь, хочу на это снова и снова смотреть. И стоны слушать. Стонешь ты так возбуждающе, что я хочу немедленно вставить тебе по самые яйца. Чтобы застонала снова, уже от моего члена внутри.
Не знаю, что ему ответить. Краснею. Меня разрывает противоречивыми эмоциями. Дико хочу. Невыносимо стыдно.
Адам смотрит пристально. И… мне страшно. Он дико привлекательный, меня нестерпимо к нему тянет, но я… Нет, я совершенно точно не готова.
— Адам, я не хочу, — шепчу я.
— Врёшь, — щурится он и давит между половых губ сильнее.
Меня выгибает, вцепляюсь в его плечи и раздвигаю ноги шире, чтобы было удобнее ему. Он тут же пользуется приглашением, гладит вокруг клитора смелее, с моих губ срывается гортанный стон.
— Адам!
— Ты врушка, Виктория, — говорит он, опуская взгляд ниже, на мою грудь. — Ты покраснела, глаза блестят, дыхание участилось. На мои ласки бурно отзываешься.
— Не бурно! Ах… — меня выгибает от нового движения между половых губ. — Я… Адам! Ах… Нет же… О… Как же ты это делаешь, гад, ненавижу, ах…
— Ненавидишь? — движения его пальцев ускоряются, голос звучит заинтересованно, — почему?
18. Враньё
— Потому что… ох… зачем так-то?.. Чёрт!
Я закусываю губу и закатываю глаза
— Я не чёрт, — в его низком хриплом голосе искрится довольство. — Я вполне себе земной мужчина. Так почему ненавидишь?
— Адам!
— Да, это моё имя.
Его пальцы останавливаются за мгновения до моего срыва в оргазм.
Издаю протестующий стон.
— А что, скажешь, не за что ненавидеть? — безуспешно пытаясь высвободиться, вопрошаю я.
— Наверное есть, — теперь он говорит с нарочитой задумчивостью, — я поэтому и спрашиваю тебя, почему.
— Рррр… — только так и могу выразить всю степень своего возмущения.
— Тигрица.
Его губы властно накрывают мои, он двигает пальцами, и от ритмичных сильных нажатий я взрываюсь в бурном оргазме, дрожа всем телом, протяжно выстанывая своё наслаждение в его приоткрытый рот.
Едва прихожу в себя, он кладёт мою руку на свой пах. Невольно сглатываю оттого, каким твёрдым и здоровенным ощущается его член под мягкой тканью брюк.
— Я просила дать мне время.
— Я тебе его дал.
— Ты слишком настойчив.
— Есть такое.
— Давишь.
— Конечно. Я тебя хочу. Ты очевидно хочешь меня. Зачем тянуть время и лишать обоих удовольствия? Его совершенно точно будет много. Очень много.
— Я не хочу.
— Врёшь. Иначе уже бы одёрнула руку, а не гладила бы меня.
Моя ладонь замирает. Ошеломлённо опускаю глаза. Я и правда сейчас гладила его член сквозь брюки?
Смотрю в насмешливые синие глаза. Довольно щурится, на чётко-очерченных губах таится улыбка. Красивый гад.
— Ты не отстанешь? — обречённо спрашиваю я.
Смеётся.
— Нет, конечно. Наоборот. Буду выжидать, и снова усиливать напор.
Он гладит кончиками пальцев по моему бедру и я невольно прижимаюсь к нему, трусь как кошка. Доходит, что делаю, отшатываюсь, но он хватает меня за руки.
Подминает под себя, прижимает запястья к простыне, трётся напряжённым членом между ног.
— Ну так что, Виктория, — смотрит внимательно, на губах хищная улыбка. — Ответа о причинах ненависти я не услышал, делаю вывод, что их нет. И сказано в сердцах для красного словца.
Молчу.
Он тоже.
Держит. Молчит. Смотрит.
Его губы начинают медленно приближаться к моим.
Останавливается. Его дыхание с ароматом кофе на моих губах.
Его взгляд прикован к моим губам.
— Не хочешь? — медленная улыбка на его губах.
Хочу… Как же я его хочу!.. До спазма между увлажнившихся нижних губ, до дрожи пальцев на его плечах. Я одно сплошное желание…
— Нет, — говорю, упрямо сжимая губы.
Он улыбается.
— Врёшь, — шепчет он, глядя мне прямо в глаза.