Аутсайдер
Шрифт:
И все же Рейган отказывалась дуться. Она закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, вспоминая, каково это было, быть на сцене гребаного Мэдисон-сквер-Гарден прошлой ночью, играть перед тысячами возбужденных фанатов, которые болели за нее так же сильно, как за всех остальные в группе. Но было ли это правдой? Разве они не аплодировали бы еще громче, если бы Макс играл для них?
Рейган выпрямилась, когда они вышли в эфир, и ди-джей заговорил в свой микрофон.
– Я Джек Брайант, и сегодня у нас в студии «Конец Исхода», и дополнительное удовольствие - Максимиллиан Ричардсон впервые играет
– Этим занимается мой адвокат, - сказал Макс с горькой улыбкой.
– Этот удар должен возместить ущерб всем вашим поклонникам до последнего, - сказал Джек.
– Как ты думаешь, когда ты вернешься к регулярной игре?
– Скоро, - сказал Макс.
– Он может играть на акустике, - сказал Стив.
– Я думаю, мы могли бы делать все наши шоу таким образом.
– Или нет, - сказал Дар, недовольно сморщив нос.
– Дай ему больше времени на исцеление, - сказал Логан.
– До тех пор у нас есть Рейган.
– Он протянул руку и хлопнул ее по спине, чуть не сбросив со стула.
Рейган улыбнулась ему, радуясь, что он вспомнил о ее существовании.
– Тебе предстоит еще одна корректирующая операция?
– спросил Джек у Макса.
– С лучшим врачом?
Макс прижал левую руку к груди, прикрывая ее правой.
– Я бы предпочел снова не ложиться под нож, если смогу этого избежать.
– Понятно. Эй, разве твой отец не знаменитый хирург, Дар?
– спросил Джек.
– Да, - сказал Дар со смешком.
– Он мог бы сделать Максу потрясающую грудь.
– Я бы заплатил, чтобы увидеть это, - сказал Стив.
– Я бы заплатил, чтобы не видеть этого, - сказал Джек.
– Так что ты собираешься сыграть для нас сегодня?
– «Укус», - сказал Макс.
Четверо участников группы обменялись каким-то подсознательным сигналом и начали играть. Стив набрасывался на деревянный блок так, как будто в его распоряжении был полный набор барабанов. Звуки, исходящие от трех гитар, выстроившихся рядом с ней, вызвали мурашки на коже Рейган. И хотя они услаждали ее слух звуком таким чистым и совершенным, что она затаила дыхание, она не могла оторвать глаз от Макса. Забота, которую он проявлял к своему инструменту, любовь, была очевидна в каждом касании. Это было так, как будто он только что воссоединился с любовью всей своей жизни, и они занимались любовью впервые за целую вечность. Его голос был таким же богатым и глубоким, как всегда, и было очевидно, что он был исключительным певцом, но он не любил петь с той же интенсивностью, с какой любил играть. Любой, у кого есть глаза, мог бы это увидеть.
Рейган никогда бы не заменила Макса в «Исходном пределе». Она не хотела этого. Не после того, как увидела, почувствовала, как много Макс потерял, когда бросил свою гитару. Его изображение расплылось, а ее глаза наполнились слезами. Ей там не место. Макс принадлежал этому месту. Она никогда не станет истинной частью этого величия. Оно не принадлежало ей.
– Удивительно, - сказал Джек, когда последние ноты песни стихли в тишине.
– Это слеза в твоем глазу, Рейган?
Она прижала тыльную сторону ладони
– Да. Что я могу сказать? Я была тронута.
Рейган продолжала чувствовать себя пятым колесом на протяжении всей передачи. Все остальные прекрасно проводили время, и она смеялась, когда кто-то шутил или отпускал остроумные замечания, когда ее спрашивали, но она никогда не чувствовала себя частью того, что происходило вокруг нее. Она чувствовала себя скорее наблюдателем, чем настоящим участником, поэтому испытала облегчение, когда «Барокко» вошли в студию и взяли на себя последние десять минут времени. Она не стала задерживаться, чтобы послушать новоприбывших, а вместо этого направилась в дамскую комнату. Она не могла достаточно быстро вытащить свой телефон из кармана.
Она набрала номер Итана и судорожно вздохнула, когда он ответил.
– Ты отлично справилась, - сказал он.
– Ты вообще выбралась из студии, прежде чем позвонить мне?
– Ты слушал?
– Конечно, я слушал.
– Итан, я чувствую себя такой... потерянной? Одинокой? Я не знаю. Я чувствую себя... не в своей тарелке.
– Где Трей? Разве он не там, с тобой?
– Я в дамской комнате.
– Почему она пошла туда, чтобы позвонить Итану, вместо того, чтобы искать Трея? Трей всегда очень поддерживал ее и был бы более чем счастлив дать ей больше советов, чем ей нужно. Но в тот момент ей не нужен был совет. Она просто хотела, чтобы кто-то ее выслушал, а Итан был лучшим слушателем, которого она когда-либо встречала. Главным образом потому, что он вряд ли поделился бы тем, о чем думал.
– Я ни разу не играла за весь этот выпуск, - сказал Рейган.
– Никто даже не сказал мне, что мы играем песни акустически, пока мне в руку не сунули гитару.
– Кто-то все испортил, - сказал он.
– Но не из-за этого я так себя чувствую. Не совсем. Я чувствую себя так, потому что знаю, что я не часть этого, Итан. Я никогда не буду их частью.
– Итак, ты найдешь что-то еще, частью чего ты можешь быть.
– Например, что?
– Ее собственные попытки создавать группы были в лучшем случае смехотворными, а в худшем - полными катастрофами.
– Не знаю. Может быть, у Трея есть какие-нибудь предложения.
– Я спрашиваю тебя.
– Я подумаю об этом, - сказал он.
– Перестань беспокоиться и живи настоящим моментом.
Рейган улыбнулась сквозь слезы.
– Ты начинаешь говорить очень похоже на Трея.
– Ничего не поделаешь. Он довольно удивительный.
– Так и есть.
– Передай ему привет от меня. Я увижу вас обоих завтра вечером.
– Не могу дождаться.
Трей ждал ее в коридоре, когда она вышла из туалета.
– Ты всегда идешь к нему первому, - сказал он. И все же он не выглядел сердитым или расстроенным.
– Как ты узнал?
– Он прислал мне сообщение.
– Трей поднял свой телефон.
– И фотографию члена.
Рейган надулась.
– Он не прислал мне...
– Ее телефон зажужжал в ее руке, когда фотография члена Итана появилась на ее телефоне.
– Я, правда, скучаю по нему, - сказал Трей, когда они сравнили фотографии и обнаружили, что они не идентичны.
– Ты скучаешь по нему или по его члену?
– спросила Рейган.