Авадон
Шрифт:
Поезд, чье приближение ощущалось даже сквозь подошвы ботинок, вынырнул из мрака между домами неожиданно, оглушив грохотом колес. Лязгнув тормозами, многосуставчатая змея с шипением остановилась у перрона, обдав Лимека и Абби острым и кислым запахом мокрого железа.
– Езжай домой. И ложись спать. Завтра возьми выходной. И старайся никуда не выходить.
– Да, шеф.
– Абби ступила в пустой вагон. Стальные челюсти дверей сомкнулись за ее спиной, и поезд рванул с места, унося Абби от сыщика - но он не смотрел вслед, он
– Вот ты где, - произнес сыщик, нащупав-таки белый глянцевый прямоугольник, который вручил ему Ленц перед расставанием на пустыре в Левиафании.
На визитке имя, набранное витиеватым шрифтом: Ленц, и ниже - номер телефона: С1-89-56.
Пытаясь попасть пальцем в отверстие диска, Лимек заметил, что у него дрожат руки. Сыщик глубоко выдохнул, задержал дыхание и медленно втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы.
– Алхимическая лаборатория, - пробился сквозь треск в трубке женский голос.
– Мне нужен Ленц.
– Минуточку, соединяю, - ответила девушка на коммутаторе. В трубке запиликала навязчивая мелодия, и резко оборвалась.
– Что?
– спросил заспанный голос.
– Кто это? Что случилось?
– Ленц, это Лимек.
– Лимек?! Вы соображаете, который час?
– Молчать!
– гаркнул сыщик.
– Через полчаса. Третья проходная Продкомбината. Только ты и Альбина.
– Вы там совсем спятили, Лимек?
– пробормотал Ленц.
– Какая проходная, что вы несете?
– Там я обменяю Абеля на Альбину. Приходите вдвоем. Ты и Альбина. Иначе обмена не будет. Все понятно?
В трубке повисло молчание.
– Я все понял. Мы будем там. Через полчаса.
Лимек повесил трубку, сунул озябшие руки в карманы и спустился с платформы вниз.
Был час перед рассветом, самое темное время суток. Под эстакадой надземки клубилась густая серая мгла. Воздух, сырой от тумана, наполнился миллионами ледяных иголочек. Под ногами похрустывало, и металлические опоры надземки блестели, словно облитые жидким стеклом.
Подойдя к машине, Лимек вдруг испугался, что не сможет открыть дверцу - в такую погоду замок мог замерзнуть за те десять минут, что сыщик провел на перроне с Абби. Это было бы глупо и обидно - застрять здесь из-за такой мелочи. Это могло погубить все дело... У сыщика появилось чувство бегуна, вышедшего на финишную прямую и заметившего развязавшийся шнурок.
Внутренне сжавшись, Лимек повернул ключ. Замок послушно щелкнул, и Лимек обрадовано нырнул в стылое нутро автомобиля. Он успел вставить в ключ в зажигание, когда на заднем сиденье кто-то зашевелился грузно, навалился вперед и дохнул в затылок сыщику коньячным перегаром.
– Здравствуйте, Лимек, - сказал некто, и Лимек, резко дернувшись от неожиданности, обернулся и увидел перед собой болезненно-пористую,
11
Поверх забора Продкомбината - поставленных вертикально железобетонных плит - густо, в три витка, пустили колючая проволока. Через каждые сто метров возвышалась сторожевая вышка с прожектором и пулеметом, распаханную полосу отчуждения, по слухам, еще и заминировали (впрочем, с момента строительства Продкомбината слухи об этом месте ходили самые дикие, вплоть до людоедских...)
Забор построили в память о голодных бунтах времен Великой Депрессии, но после запуска Продкомбината ситуация с питанием в Авадоне более-менее наладилась, и необходимости оборонять консервные заводы, бойни и оранжереи от толп голодных горожан пока не возникало. Исключение составляли те ночи, когда фермеры привозили сдавать туши самостоятельно забитого скота. Стоило каравану фермерских грузовиков выехать на Окружную, как подданные Одноглазого Короля стекались ко всем проходным Продкомбината в надежде поживиться свежиной. Когда же древние полуторки и заляпанные грязью рефрижераторы сворачивали на Фабричный проспект, их уже ожидала теплая встреча.
Конечно, и начальство Продкомбината, и полиция, и трискели, и даже армия прекрасно знали о сотнях маленьких воришек, чуть ли не на ходу запрыгивающих в грузовики, распарывающих брезент острыми ножами и теми же ножами кромсающих говяжьи и свиные туши, выбрасывающих ломти мяса за борт (бараны, кролики и прочая мелочь вроде нутрий выкидывалась целиком). Знали и фермеры: за те полчаса, что им предстоит провести в очереди к проходной, они недосчитаются центнера-другого мяса или ящика овощей... Знали все; поделать никто ничего не мог.
Фермеры по первости сажали в кузов охранников с дробовиками, но те успевали выстрелить один, максимум - два раза, перед тем как малолетние крысеныши перерезали им глотки с той же легкостью, с какой разделывали свиней. Солдаты патрулировали обочины проспекта, заросшие густым бурьяном, и, выбирая между острым ножом и куском вырезки, всегда предпочитали последнее. Трискели шныряли между грузовиками, застрявшими в гигантской пробке, и стреляли во все, что движется. Продкомбинат подсчитывал убытки...
Сегодня была как раз такая ночь.
Благодаря трискелионовским номерам "Шкоду" пропустили к самой проходной. Ленц уже был здесь, кутаясь в длиннополое пальто. За его спиной маячил темный женский силуэт.
Чего-то не хватало в этой картине. Лимек напрягся. Машина. На чем они приехали? И почему отпустили шофера?
– Давайте же, ну!
– подтолкнул его Валлендорф. Пока они ехали сквозь трискелионовские патрули, генерал начал дергаться.
– Не тяните!
– Спокойно, - сказал Лимек, продолжая осматриваться по сторонам.