Авадон

Фарб Антон

За столиком сидели трое: доктор Меерс с потухшей сигарой в зубах, генерал Валлендорф с третьим уже подряд бокалом коньяка в потных ладонях, и Лимек - ни с чем. Посреди стола в мельхиоровом ведерке для льда плавала неоткупоренная бутылка шампанского.

– Официант!
– выкрикнул генерал, залпом выпив коньяк и с шумом втянув сопли.
– Еще коньяку!

От выпитого Валлендорф покрылся красными пятнами, но продолжал шмыгать носом и вытирать слезящиеся глаза. Отставив пустой бокал, он пару раз судорожно хватанул ртом воздух, а потом громогласно

чихнул.

– Черт возьми, Лимек... С этими ночными приключениями я совсем простыл. Официант!

– Хватит орать, Отто, - укоризненно сказал Меерс.
– Надираться в такую рань - не самая лучшая идея.

– Можете предложить что-то получше?
– агрессивно набычился Валлендорф.

– Да. Например, продумать наши дальнейшие действия.

– К черту!
– рубанул рукой Валлендорф.
– Какие еще действия? Надраться - вот все мои дальнейшие действия. А-а-апчхи!!!

– Очень изобретательно, - язвительно прокомментировал Меерс.
– А вы что предложите, Лимек?

– Я?
– вяло удивился сыщик.

– Ну да, вы. Раз уж вы угодили в наши ряды, так сказать, заговорщиков-конспираторов...
– криво усмехнулся Меерс, продолжая жевать сигару.

– Не смешно, - сказал генерал Валлендорф.
– Слишком поздно примыкать к провалившемуся заговору. Мы уже проиграли, док, неужели непонятно?

– Позволю себе не согласиться, - сказал доктор.

– А-а-а...
– махнул рукой генерал, - вы можете себе позволять все, что угодно. Теперь это не имеет ни малейшего значения. Игра сыграна, мы проиграли. Дьявол, начинать жизнь в бегах в моем возрасте...

– Выше нос, Отто, - с наигранной бодростью заявил Меерс.
– Давайте подведем промежуточные итоги. Алхимики заполучили чертежи, аппарат и резонатор. У нас остался Петерсен, не так ли, господин Лимек? Следовательно, у нас есть два пути. Первый, быстрый, но сложный. Дождаться, пока алхимики запустят аппарат, и попытаться с помощью Петерсена взять его под контроль.

Валлендорф фыркнул негодующе:

– Бред! Как только они его запустят, к нему на пушечный выстрел никто подойти не сможет. Аппарат ведь можно настроить по-разному, помните эксперимент с барьерным излучением?

– Помню, Отто, прекрасно помню. Поэтому есть второй путь. Вы, Лимек, возвращаете инженера Петерсена ко мне в Азилум, я привожу его в чувство - любыми средствами, хоть инсулиновой комой - и он строит еще один аппарат, точно такой же. Конечно, без материальной базы Политехникума и Фабрики это будет сделать сложнее, но зато ничего не надо будет изобретать.

– А резонатор?
– с кислой рожей спросил Валлендорф.

– Ну вы же не верите во всю эту мистическую чушь об искуплении грехов, которую нес наш бедный Персиваль!
– всплеснул руками Меерс.
– В приюте мадам Гельрод всегда найдется сотня-другая сироток для отбора, и я убежден, что нам удастся найти ребенка с аналогичными альфа-ритмами...

– И что потом?
– спросил молчавший до сих пор Лимек.

–

Как это - что?
– удивился Меерс.
– Вы что, не понимаете? Алхимики собираются использовать аппарат Петерсена в своих целях. Плевать они хотели на Бездну, Шторма и муки тысяч людей. Им нужен контроль, власть, абсолютная власть над эмоциями жителей Авадона - всех жителей! Меня, вас, канцлера Куртца! У них в руках тумблер, который одним щелчком может заставить вас рыдать, смеяться, дрожать от страха или восторга...

– А вы? Зачем аппарат вам?
– спросил сыщик.

– Ну я же рассказывал про Авалон... Место без греха, потерянный рай, где никто никогда не страдает...

– А-а-пчхи!
– опять громыхнул Валлендорф и трубно высморкался в грязный носовой платок.

– И вы двое - в роли правителей этого рая?
– уточнил Лимек.

– Да нет же!
– возмутился Меерс.
– Не правителей! Обитателей! Уж лучше так, чем то, чего хотят алхимики!

– Не уверен, - сказал Лимек.

– В чем вы не уверены?

– Не уверен, какая из перспектив меня пугает больше. Впрочем, нет, - поправился Лимек.
– Не пугает. Вызывает отвращение.

– Ах вот оно что...
– протянул Меерс.
– Еще один идеалист. Еще один, мать вашу за ногу, мученик. Страдалец за свои грешки. Еще один гребанный мазохист. Пусть все будет так, как есть. Мы не в праве вмешиваться. Так?!
– начиная разъяряться, повысил голос доктор.
– Это мы уже слышали. Эту песенку пел Петерсен, перед тем как похерить три года нашей совместной работы. Ну конечно, куда же мы без грехов-то, а? Пусть страдают. Пускай очищаются. Катарсис, и все такое прочее. Это ведь так прекрасно - страдать за грехи, испытывать муки совести... Так?

– Не совсем, - невозмутимо сказал Лимек, - но общую суть вы уловили.

– Ну конечно. Общую суть. Куда уж мне, старому дураку. Это ведь вам, молодым, дано видеть детали. Это ведь вам за одну ночь привозили триста-четыреста людей с параноидальным бредом, манией преследования, с букетом психозов и неврозов. Это ведь у вас за одну ночь кончали с собой семьдесят пациентов на стадии ремиссии. Это ведь вы по утрам заказывали дюжину машин из крематория для вывоза трупов...

– Хватит!
– гнусаво гавкнул Валлендорф.
– Хватит сопли разводить!

Меерс резко замолчал, тяжело дыша, а потом сказал брезгливо:

– И правда, зачем это я... Бисер перед свиньями...

– Лимек, - сказал Валлендорф требовательно.
– Доктор прав. Петерсен - это все, что у нас осталось. Приведите его. Сюда, не в Азилум. Я почти уверен, Меерс, что эта сволочь симулирует...

– Невозможно!
– возразил доктор.

– Тут и разберемся, - сказал Валлендорф и осушил очередную порцию коньяка. Алкоголь, похоже, оказывал на генерала благотворное действие - добрав дозу, Валлендорф стал гораздо собраннее.
– И пошевеливайтесь, Лимек, черт его знает, когда алхимики разберутся с управлением аппарата...