Авантюристы, иллюзионисты, фальсификаторы, фальшивомонетчики

Петров Ю.

В 1975 году крупный американский писатель Эдгар Лоренс Доктороу опубликовал роман «Рэгтайм», вызвавший большой интерес. Героями этого произведения наряду с вымышленными персонажами стали известные политические деятели, популярный путешественник Роберт Пири, австрийский врач и психолог Зигмунд Фрейд, писатель Теодор Драйзер и другие реально существовавшие люди. Среди них и Гарри Гудини, которому в романе отведено немало места. Приведем лишь одну выдержку из этой книги, довольно образно, хотя и своеобразно, характеризующую фигуру «короля иллюзионистов».

«Гудини был гвоздем всех главных водевильных программ. Аудитория его — дети, носильщики, уличные торговцы, полицейские, словом — плебс. Жизнь его —

абсурд. По всему миру его заключали в разные путы и узилища, а он убегал отовсюду. Привязан веревкой к столу. Убежал. Прикован цепью к лестнице. Убежал. Заключен в наручники и кандалы, завязан в смирительную рубашку, заперт в шкаф. Убежал. Он убегал из подвалов банка, заколоченных бочек, зашитых почтовых мешков, из цинковой упаковки пианино Кнабе, из гигантского футбольного мяча, из гальванического котла, из письменного бюро, из колбасной кожуры. Все его побеги были таинственны, ибо он никогда не взламывал своих узилищ и даже не оставлял их открытыми. Занавес взлетал, и он оказывался, всклокоченный, но торжествующий, рядом с тем, в чем предположительно он только что содержался.

Он махал толпе. Он освободился из молочного бидона, наполненного водой, из русского тюремного вагона, сбежал с китайской пыточной дыбы, из гамбургской тюрьмы, с английского тюремного корабля, из бостонской тюрьмы. Его приковывали к автомобильным колесам, пароходным колесам, пушкам — и он освобождался. Он нырял в наручниках с моста в Миссисипи, Сену, в Мерсей и выныривал, приветствуя народ раскованными руками. В смирительной рубашке и вниз головой он свисал с кранов, с биопланов, с домов. Он был сброшен в океан в водолазном костюме с полным снаряжением, но без воздушного шланга. Убежал. Он был похоронен заживо…» (Доктороу Э. Рэгтайм. — «Иностранная литература», № 9, 1978, с. 34).

В Мэчпела ему поставлен памятник, где крупными буквами высечено: «Гудини. Президент. 1917–1926» (в эти годы. Гарри Гудини был президентом Национального общества американских иллюзионистов). На этом же мраморном монументе имеется и другая надпись: «Эрих Вейс. 1874–1926».

Так подведены итоги жизни легендарного человека, сумевшего из тихого мальчика, сына талмудиста, превратиться в героя нашумевших на весь мир эскапад, корифея иллюзии.

ГЛАВА 10.

ПОСЛЕДНИЙ ФАКИР РОССИИ — ДИМИТРИУС ЛОН-ГО

В начале нашего века на ярмарках и балаганах, а потом в провинциальных цирках России, в столицах Германии, Австрии и Польши, во многих городах Ближнего Востока вплоть до 30-х годов выступал «загадочный и таинственный факир и дервиш Димитриус Лон-го». Его имя гремело, о гастролях Лон-го извещали красочные афиши, и публика валом валила на его представления.

…В цирке полумрак. Выход на манеж и боковые проходы завешаны красивыми гобеленами, шелковыми восточными тканями. В центре арены, устланной персидскими коврами, стоит высокая, метров в пять, лестница-стремянка, постепенно суживающаяся кверху. Лучи прожектора, выхватывающие то один, то другой уголок амфитеатра, заполненного публикой, как бы случайно скользя, на мгновение фиксируют внимание на стремянке, и тогда ее ступеньки начинают сверкать холодным металлическим блеском. Оркестр тихо играет восточную мелодию. Все это создает напряженную атмосферу таинственности, предвкушения чего-то интересного и необычного.

Сегодня в цирке выступает знаменитый факир Димитриус Лон-го, чьи загадочные, порой прямо-таки необъяснимые опыты и трюки вызывают в городе массу разговоров и толков. Подогреваемые умело организованной рекламой, зрители стремятся попасть на цирковое представление, несмотря на повышенные цены. Ведь факир дает всего несколько гастролей.

Внезапно приятная мелодия в оркестре обрывается. Раздаются

глухие, все убыстряющиеся удары барабанов. Нарастая, они создают ощущение тревоги, невольно возбуждая и без того уже взвинченных зрителей. Но вот барабаны смолкают, наступает томительная тишина ожидания. Проходят две, три долгие минуты. Лучи прожекторов высвечивают занавес из гобеленов. Он раздвигается, и в сопровождении ассистентов на манеж медленно и величественно выходит факир Лон-го. Выше среднего роста, с черными длинными волосами, ниспадающими на плечи и подчеркивающими матовый цвет его красивого лица, он выглядит, действительно, загадочным и таинственным. На голове факира ослепительно белая чалма, он одет в роскошный, расшитый золотой тесьмой восточный халат, ноги обуты в туфли с загнутыми кверху носами, на которых сверкают фальшивые бриллианты.

Факир подходит к лестнице, и в цирке дают полный свет. Зрители видят, что ступеньки — это персидские и турецкие сабли, вставленные вместо перекладин и повернутые своими остро отточенными лезвиями вверх. Лон-го раскланивается, поднося руку к сердцу и лбу. Публика приветствует его продолжительными аплодисментами. Факир снимает халат и туфли, засучивает шаровары, обнажая ноги до колен. Ассистенты помогают ему надеть тяжелую железную кольчугу «байдану» и иранский шлем — шишак с наконечником. Энергичным рывком Лон-го выдергивает из лестницы одну из сабель и, словно бритвой, разрезает ею на куски лист бумаги. Затем так же демонстрирует остроту других клинков. Жестом факир приглашает зрителей удостовериться в том, что все сабли-«перекладины» остро отточены. Подростки перепрыгивают через барьер манежа и устремляются к лестнице. Ассистенты подают им сабли, и один неосторожный, но наиболее дотошный и любопытный юнец ранит себе палец…

Последние приготовления к восхождению на лестницу. На острие шлема ставится зажженная керосиновая лампа, сбоку, через плечо, факиру навешивают колчан со стрелами. Лон-го берет в руки изогнутый лук с туго натянутой тетивой. Артисту завязывают глаза плотной шерстяной тканью. Из-под купола цирка на двух толстых шнурах униформисты опускают обруч, затянутый бумагой с изображением дракона. Оркестр исполняет вальс. Под его аккомпанемент факир, переступая босыми ногами с одной сабли-перекладины на другую, не спеша поднимается вверх. Две ассистентки медленно раскачивают стремянку из стороны в сторону, усложняя и без того трудное и рискованное восхождение.

С замиранием сердца зрители следят, как легко, сохраняя баланс, будто по простой деревянной лестнице, поднимается человек по этой необычной стремянке. Достигнута последняя «ступенька». Лон-го ставит на нее ногу и достает из колчана стрелу. В ее наконечнике спрятан металликум — горючая смесь. Поднеся наконечник к губам, будто совершая обряд, Лон-го слюной смачивает смесь, и она вспыхивает. С завязанными глазами факир целится в заклеенный бумагой обруч с изображением дракона и спускает стрелу с тетивы. Точно в цель! Стрела поджигает бумагу, она вспыхивает и мгновенно сгорает, оставляя лишь остов обруча.

Под аплодисменты и крики зрителей факир медленно опускается по острым перекладинам. Ассистенты снимают с него шишак с водруженной на нем лампой, помогают освободиться от кольчуги, снимают с глаз повязку. Аплодисменты разгораются с новой силой, и молодой красивый артист раскланивается со зрителями.

Затем Лон-го удаляется за кулисы, чтобы быстро переодеться и подготовиться К следующему номеру. Гремит оркестр, в публике громко переговариваются, делясь впечатлениями от только что виденного номера. В это время униформисты выносят на арену три большие жестяные печки-жаровни, раздувают древесный уголь, сыплют его в узкий, метра три длиной, противень. Ассистенты разравнивают эту «дорожку», вспыхивающую недобрыми синевато-фиолетовыми огоньками.