Авантюристы, иллюзионисты, фальсификаторы, фальшивомонетчики
Шрифт:
Как же исполнялся этот трюк? Всегда предпочтение отдавалось черноземной почве. И когда копали яму, старались вынимать землю большими пластами и комьями. За день они немного подсыхали и затвердевали. Униформисты укладывали комья, оставляя между ними просветы. И когда вечером заваливали землей «заживо погребенного» факира, комья земли ложились неплотно, оставляя небольшой приток воздуха. Конечно, от Лон-го требовалась длительная тренировка, исключительная сила воли, самообладание для выполнения этого страшного и жестокого опыта. Обычно перед закапыванием Лон-го брал в рот небольшой боб и сосал его, стараясь сосредоточить все свое внимание и силу для выполнения такого трюка. По сигналу, поданному из могилы, Лон-го быстро откапывали, и он, сохраняя
Гастролируя в Екатеринославе, Лон-го несколько раз с успехом показывал там этот жуткий трюк. После одного из удачных представлений он отправился отдыхать. Неожиданно к нему в гардеробную вошел знакомый борец. Он заявил, что внимательно наблюдал за всей процедурой «погребения» и в ближайшие дни думает повторить ее. Дмитрий Иванович стал отговаривать коллегу от подобного эксперимента, советуя ему сначала хорошенько потренироваться и лишь потом попробовать исполнить этот страшный опыт.
Через неделю Лон-го уехал из Екатеринослава. Чемпионат борьбы не давал сборов. Тогда хозяин договорился с борцом о показе аттракциона «Факир в могиле». Но, не зная всех тонкостей и хитростей его исполнения, которые обычно применял Лон-го, борец едва не погиб. «Горе-артист» предупредил своего ассистента, что возьмет с собой в могилу тонкую, черную, под цвет земли, резиновую трубку и, когда его засыпят, будет дышать через нее. Так наивный борец думал пролежать в могиле минут сорок и перекрыть рекорд длительности пребывания под землей. Были заключены даже пари. Но трубку придавили пласты земли, воздух не поступал в могилу. Борец не подавал никаких сигналов, и хозяин цирка уже торжествовал. И лишь перепуганный ассистент, с тревогой следивший по часам за опасным опытом, настоял, чтобы через тридцать пять минут начали откапывать неудачливого новоявленного «факира». Еле живого, почти задохнувшегося, его вытащили из могилы и с большим трудом, при помощи врачей, вернули к жизни… Правда, хозяин выплатил обещанную повышенную сумму за исполнение этого, действительно, смертельно опасного трюка, из-за которого несчастный чуть-чуть не поплатился жизнью…
Из чисто иллюзионных номеров в репертуаре Лон-го были «Отрубание головы ассистенту», знаменитая в то время «Реторта доктора Фауста». На арену выносили большую стеклянную колбу. Публику просили убедиться в том, что она действительно пуста. Затем Лон-го вливал в нее прозрачную жидкость и ставил на подставку, под которой горела спиртовка. Жидкость быстро испарялась, а на дне колбы появлялся человеческий зародыш, быстро выраставший до размеров годовалого ребенка. Тогда Лон-го разбивал колбу и демонстрировал зрителям живого, да к тому же еще и громко ревущего младенца.
В 1911 году Лон-го гастролировал в Тифлисе в цирке Гамсахурдия. Артист к тому времени обзавелся превосходным реквизитом, расшитыми панно и богатыми халатами, различными факирскими аксессуарами. Все его представление было обставлено необычайно пышно и эффектно. И Лон-го преподносил свои трюки с необходимым по тем временам налетом загадочности и таинственности.
На одно из представлений приехал известный в странах Ближнего Востока персидский импресарио и владелец цирков Шамбей. В Тегеране он слышал о том, что в Тифлисе выступает замечательный чародей-факир, показывающий множество труднейших трюков.
Хозяин Тифлисского цирка Гамсахурдия предупредил Лон-го о приезде богатого импресарио, посоветовав показать ему весь арсенал факирских трюков. Ловкость, с которой работал молодой Лонго, и его порой страшные опыты понравились Шамбею. В тот же вечер после представления в духане состоялась его встреча с артистом. Перс торговался. Но «чародей и волшебник» понимал, что он нужен этому восточному дельцу, и заломил огромный по тем временам гонорар в сто золотых туманов за выступление. Сделка состоялась, и вскоре Лон-го приехал в Персию.
Гастроли «российского дервиша и факира» в Тегеране проходили с колоссальным успехом. Представления давались под открытым небом на импровизированном манеже — большой дворовой площадке, с четырех сторон огороженной квадратом невысоких домов. Публика сидела прямо на земле на циновках и коврах. Для особо почетных посетителей было установлено несколько рядов кресел.
На
Предприимчивый импресарио возил Лон-го по большим городам Персии, а затем организовал его гастроли в Турции, Египте и Сирии. И в этих странах Ближнего Востока выступления факира и чародея Лон-го проходили с колоссальным успехом.
Прошло много-много лет. После голодной и нищей жизни счастье улыбнулось Дмитрию Ивановичу Лон-го. Сбылись предсказания старого итальянского фокусника и музыканта Лионелли, который первым дал «путевку в жизнь» бездомному мальчику — будущему факиру Мите Лон-го. Он стал большим артистом, мастером иллюзионного жанра.
Лон-го вернулся на родину с Ближнего Востока в самом начале первой мировой войны. В дальнейшем он отказался демонстрировать многие факирские трюки и перестроил свой номер, сохранив в нем лишь иллюзии и фокусы.
ГЛАВА 11.
ДИНАСТИЯ ИЛЛЮЗИОНИСТОВ КИО
Пожалуй, ни один из артистов иллюзионного жанра не сделал для его развития столько, сколько Эмиль Теодорович Кио (1894–1965). Он облагородил, если так можно выразиться, искусство фокусников, придал ему аттракционный характер, масштабность, превратил это зрелище в обаятельное «волшебное» ревю, по-карнавальному красочное и эффектное. В творчестве Кио есть что-то от волшебного, вечно меняющегося киноэкрана. Не случайно, видимо, звонкое имя Кио подсказано выпавшей буквой на вывеске «КИНО». Кио первым наполнил фокусы содержательной мыслью, первым в мировой практике ввел клоунов в свои программы, первым стал создавать средствами иллюзионного искусства бытовые сюжетные сценки.
Эмиль Теодорович Кио появился на арене цирка в 20-е годы. Свыше двадцати лет он выступал в образе загадочного индуса. Появлялся в чалме и пестром халате, сопровождаемый пышной свитой из лилипутов и очаровательных девушек. Кио лицедействовал на фоне резной арки в стиле «ориенталь» с полной верой во все совершающиеся магические чудеса. Позднее он создал иной образ — респектабельного концертанта. Безукоризненный фрак, на носу изящные очки без оправы, — он казался не то ученым, не то дипломатом, знающим нечто такое, о чем неизвестно другим…
На первых порах выступлений Кио о его прошлом ходили самые невероятные слухи. Говорили, что он йог, заклинатель змей и даже отпрыск индийского жреца. Все это, конечно, далеко от истины. Прежде чем стать иллюзионистом, Кио прошел трудный путь. Он был билетером, униформистом, служителем при слонах, берейтором на цирковой конюшне, воздушным акробатом…
А начал он с театра. Ученик московского реального училища Эмиль Ренар (такова настоящая фамилия иллюзиониста) увлекался драматическим искусством. По соседству с их домом в Москве находился театр миниатюр «Одеон», где он тайком от родителей пропадал чуть ли не каждый вечер, мечтая о хотя бы самой пустяковой роли. И вот однажды, в начале 1917 года, во время болезни одного из актеров театра он заменил его на сцене. Дебют оказался успешным, и его включили в состав труппы, с которой он и выехал на гастроли.