Авантюристы на стезе любви
Шрифт:
– Да, я цареубийца, – тяжело простонал Алексей Григорьевич. – Лишил жизни помазанника Божьего ради любовницы…
Так это или нет, судить сейчас очень трудно. Однако есть еще один факт, малоизвестный, зато крайне важный. Еще при жизни отца Анна в шестнадцать лет забеременела от случайной связи и родила дочь – внучку знаменитого графа, фаворита императрицы Екатерины IL Некоторые исследователи не исключают, что это мог быть инцест – то есть, интимная связь отца с дочерью.
В пользу этой версии говорит то обстоятельство, что имя отца девочки нигде не упоминается, а граф тогда еще оставался мужчиной
Впрочем, любая версия имеет полное право на существование. Важно, что Анна родила ребенка, не достигнув совершеннолетия. По данным историков все того же XIX в., граф Алексей Григорьевич этим обстоятельством якобы не слишком сильно опечалился, однако решил так:
– Рождение девочки нужно скрыть и тайно увезти ее подальше от Анны, чтобы ни одна душа ни о чем не прозналась.
– Как же я не увижу свое дитя? – пустила слезу юная мать.
– Молчи! – сердито топнул старый граф. – Зачем тебе сейчас ребенок? Дурную славу хочешь о себе распустить? Худые слухи имеют длинные ноги! Пусть дитя воспитают тайно, вдали от матери и деда, чтобы оно тебе не повредило в карьере при дворе. Да и о своей репутации не грех подумать.
Ребенка увезли, но об этом грехе молодости, вернее своей юности, графиня Анна постоянно помнила и твердо решила замолить грехи родителя и свои собственные. Умилостивить Бога щедрыми дарами и своим покаянием.
В тот период, когда произошла ее знаменательная встреча с молодым монахом Фотием, графиня Анна находилась в столице империи и числилась при царском дворе в качестве камер-фрейлины. Шел 1820 г., на русском престоле сидел «освободитель Европы» и победитель Наполеона, считавшийся одним из первых красавцев император Александр I. В Казанском соборе, связанном с победой над супостатом, устраивались пышные богослужения. Именно там графиня и услышала проповедь молодого монаха с горящим взором – он говорил о духе времени и развращении в обществе.
– Кто это? – живо заинтересовалась тридцатипятилетняя графиня, поражавшая зрелой красотой.
– Монах Фотий, – ответили ей.
Анна решила: этот чернец как раз то, что ей нужно, и задалась целью приблизить его к себе, сделав своим духовником. Естественно, у графини были любовные связи, однако замуж она не выходила и официально считалась бездетной. Вполне справедливо предположить – молодой монах весьма заинтересовал не чуждую сексуальным утехам светскую даму не только как возможный духовник, но и как возможный тайный любовник.
Фотий был на семь лет моложе графини. Его мирское имя – Петр Никитович Спасский. Родился он в 1792 г. в семье дьячка в селе Спасском Новгородской губернии. Затем окончил духовную семинарию и в 1814 г. поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию.
Вскоре состоялось первое свидание графини и «старца», как скромно именовал себя двадцатисемилетний Фотий. По его собственным, более поздним признаниям, свидание проходило скромно, но «девица» – то есть графиня Анна – и «старец» сидели на одном диване. Есть версия, что интимная связь возникла между ними спонтанно, и они полностью отдались роковой страсти, забыв обо всем на свете.
В пользу этой версии свидетельствует то,
Видимо, о связи Фотия и Орловой стало известно высшим церковным властям. Поэтому монаха под благовидным предлогом выслали из столицы, назначив его настоятелем Деревяницкого монастыря, расположенного неподалеку от Новгорода, в родных местах опального «старца». Монастыря как такового практически не существовало – строения развалились, монахи давно разбежались. Зато у Фотия имелась высокая покровительница, жаждавшая свиданий с ним.
– Помоги, матушка! – обратился он к графине.
Как по мановению волшебной палочки, на деньги Орловой выросли новые монастырские строения, церковь, кельи. Одновременно Анна усиленно хлопотала о возвращении любовника в столицу империи.
В 1822 г. стараниями души нечаявшей в монахе графини Фотия возвели в чин архимандрита и вызвали в Санкт-Петербург, где он остановился в Александро-Невской лавре.
Юрьев монастырь
Графиня Анна Орлова костьми ложилась, стараясь для своего сердечного «старца» – ей даже удалось добиться аудиенции Фотия у императора Александра I, на которого хитрый архимандрит сумел произвести довольно благоприятное впечатление: 5 июля 1822 г.
царь изволил принять и выслушать «старца». В результате Фотия назначили настоятелем древнего Юрьева монастыря, а в подарок от императора архимандрит получил драгоценный наперсный крест.
Юрьев монастырь, согласно летописям, воздвигли в XI в. у истока реки Волхов из озера Ильмень. Князь Ярослав Мудрый поставил там сначала военную крепость, а затем появился монастырь, в котором князь Мстислав в 1119 г. заложил первую каменную церковь святого Георгия. Однако к началу XIX в. Юрьев монастырь оказался в полном упадке и запустении.
Назначенный его настоятелем Фотий стал активно возрождать обитель на деньги своей любовницы и вскоре превратил монастырь в один из самых богатых в России. Рядом находилось Грузино – имение знаменитого Аракчеева, – и «старец» сумел подружиться с царедворцем, посылая императору письма о своих «видениях», в которых описывал графа Аракчеева как самого верного государева слугу. Несомненно, упрочению авторитета Фотия всячески помогала и его любовница, графиня Орлова.
Вскоре им удалось добиться своей цели – Александр I лично разрешил Фотию приезжать в Санкт-Петербург в любое время. Графиня и «старец» торжествовали: теперь они могли видеться, когда захотят. А следом приспела и новая высокая милость: в январе 1825 г. император наградил «старца» бриллиантовой панагией.
Гром над головой любовников грянул после восстания декабристов. Александра не стало, на престол взошел его брат Николай I, на многие вещи смотревший совершенно иначе и почитавший себя первым любовником империи.