Авдотья, дочь купеческая
Шрифт:
Дуня подумала-подумала, да и согласилась. Вот так нежданно-негаданно оказались они с Глашей и старшими воспитанницами Михайлы Петровича в числе первых женщин, принятых на учёбу в университет. Экзамены сдали налегке. Всего набралось на первый курс десять женщин и девиц. Вопреки опасениям Дуни и Глаши, что они староваты для учёбы, остальные студентки, кроме Китти и Лизы, оказались их ровесницами или старше. Трое поступили на факультет точных наук, столько же — на факультет естественных наук. На магический факультет претендовала лишь их четвёрка.
Когда в вестибюле главного
— Это хорошо, что вы с нами поступать надумали. Вдвоём среди такой кучи мужчин было бы тяжеловато. Китти! Немедленно прекрати глазеть на студентов так откровенно. Ещё подумают, что мы сюда за амурами всякими пришли, а не учиться.
— Ничего я не глазею! — возмущённо ответила вторая воспитанница, отворачиваясь от нахально подмигивающих ей студентов.
Это были те самые юные магички, что попросили взять их с подругами под опеку.
Глаша оказалась права, с началом учёбы Дуне стало не до того, чтобы грустить-печалиться: лекции и практические занятия в университете, воспитание детей, хозяйственные дела в имении и особняке. Лиза и Китти тоже не ошиблись. Если на остальных факультетах студенткам приходилось сталкиваться с предвзятым отношением однокурсников и преподавателей, то их четвёрка подобного избежала. Героини двенадцатого года, победившие Чёрного колдуна, явно заслуживали уважения и признания равными даже у самых рьяных противников обучения женщин в университетах. К тому же одна являлась графиней, главой древнего рода, а вторая — женой одного из самых богатых в империи купцов. Хорошее отношение распространялось и на воспитанниц, взятых старшими подругами под крыло.
Дуня после смерти мужа стала главой рода Матвеевских-Лыковых до совершеннолетия старшего из сыновей, это тоже накладывало ряд обязательств, в том числе, участие в светских мероприятиях. Подавляющее большинство собраний и все балы Дуня пропустила, ссылаясь на траур. Она и не подозревала, сколько потенциальных женихов этим огорчила: немало нашлось бы претендентов на руку молодой и богатой красавицы вдовы. От докучливого мужского внимания Дуню ограждали носимый траур и незаметная забота отца и братьев.
Как только около особняка начинали прохаживаться подозрительные потенциальные женишки, приставленные к Дуне в качестве тайной охраны Демьян и Захар тут же докладывали Михайле Петровичу, и тот сам или при помощи сыновей внушал очередному жениху, что его внимание крайне нежелательно.
Каждый раз Михайла Петрович говорил охранникам:
— Нечего коршунам над нашей лебёдушкой кружить.
На что Захар неизменно повторял сказанное раньше:
— Наши лебёдушки любого коршуна закогтят.
На что Демьян кивал, с гордостью за хозяек-воительниц, чьим ординарцем ему посчастливилось побывать.
Правда, одно исключение, верные охранники всё же сделали, но случилось это чуть позже.
Дуня с Глашей увлечённо изучали разновидности магии, узнавали много нового и не думали, что здесь, в храме знаний, им доведётся вспомнить о событиях прошлой войны. Ректор Московского университета пригласил прочесть курс
Когда генерал шёл к кафедре в выстроенном в виде амфитеатра лекционном зале, Дуня шёпотом рассказала Глаше, где и как встречалась с знаменитым магом.
— Полезное знакомство, — произнесла Лиза, тоже слышавшая рассказ, и приставила к глазам пенсне, чтобы лучше разглядеть лектора. В этом необходимости не было, Михайла Петрович давно оплатил магическое восстановление зрения своей воспитаннице. Но Лиза, вставив в пенсне простые стёкла продолжала им пользоваться, искренне считая, что так выглядит взрослее и серьёзнее.
— Что ты, он меня не узнает и не вспомнит, — ответила Дуня, отмахиваясь.
И вот тут она ошиблась. Генерал Раевский и лекции согласился прочесть, только когда узнал, что в университете обучаются знаменитая Матушка барыня и её подруга.
После первой лекции генерал попросил:
— Студентки Матвеевская-Лыкова и Матвеевская, будьте добры, уделите мне минутку внимания.
Дуня с Глашей подошли к кафедре. Генерал, галантно расцеловал им ручки. Студенты из лекционного зала расходиться не спешили, но генерал не обратил на это никакого внимания. Он обратился к Дуне и Глаше:
— Сударыни, не хотите ли вы узнать о судьбе вашего грозного противника генерала Жюно? Да-да, того самого Чёрного колдуна.
Все студенты сели на свои места обратно. Им тоже стало жутко интересно.
— Не отказались бы, — ответила Дуня, невольно погладив кольцо с духом хранителем. Она почувствовала, как кольцо теплеет, посылая успокаивающие волны.
— В конце войны генерала Жюно обменяли на всех наших пленных, захваченных французами, — приступил к рассказу генерал Раевский. — Уже тогда у него проявились признаки безумия, скорее всего вызванные приступами головной боли и кошмарными видениями, о которых он рассказывал тюремному лейб-медику. После возвращения Чёрного колдуна, Наполеон поставил его губернатором в Венеции и провинциях, но состояние генерала резко ухудшилось. К лету он вышел в отставку и вернулся в родительский дом. Боли и видения стали настолько невыносимы, что Чёрный колдун выбросился в окно. Однако попытка самоубийства оказалась неудачной, ещё несколько дней генерал умирал в страшных муках. По слухам, Наполеон, когда узнал о смерти верного соратника, сказал: Он был храбрый парень, этот Жюно. На войну ходил, как на бал.
— Какой ужасный конец, — произнесла Дуня.
— Чаще всего так и бывает с теми, кто заигрывает с Преисподней, — ответил генерал Раевский и, обратив внимание на остальных студентов, сидевших так тихо, как никогда ни на одной лекции, добавил для них: — Да, да, молодые люди, призыв адских гончих и прочих исчадий ада нельзя провести, не заплатив за это слишком дорогую цену. Иногда расплата может быть отсрочена, но всегда неизбежна.
Попрощавшись, генерал вышел, а студенты окружили Дуню с Глашей и, пользуясь удобным случаем, принялись расспрашивать о битве с Чёрным колдуном.