Авеню Анри-Мартен, 101
Шрифт:
Рафаэль вскочил и схватил «крестьянина» за отвороты рубашки, выдохнув ему в лицо:
— Заткнись, мерзкий поп… Свои молитвы и проповеди можешь заткнуть себе в задницу!
— Держите себя в руках, все на вас смотрят.
— Да пусть смотрят, жалкие говнюки!
— Замолчите или нарветесь на неприятности.
— Ну, пусть подойдут… Давайте… Идите сюда… Эй, вы, душки… Навестите тетушку Рафаэля… Я вас каждого обслужу…
Двое сидевших у печи поднялись со своих мест.
Рафаэль не успел даже оглянуться, как мощный удар кулака
Когда Маль пришел в себя, доминиканец уже почти вытер его лицо.
— А… опять вы, — произнес Маль, скривившись.
— Отдохните, потом вас отведут в медпункт.
— А это так уж необходимо?.. Извините, но я, кажется, несколько переборщил только что… Просто я узнал плохую новость.
Во время стычки Малю разбили нос и вывихнули плечо. В медпункт навестить его пришли Морис Фьо и Матиас Файяр. Оба принесли по пачке книг.
— Вот твои книжонки.
— Спасибо.
— Руссо мне сказал, что тебе начистили морду и что, если бы не один здоровяк, который вступился за тебя, они бы оставили от тебя мокрое место.
— Не надо преувеличивать.
— Ну что, узнал что-нибудь новенькое?
— Не слишком много… В третий барак пронесли радиоприемник и каждый вечер слушают Лондон. У коммунистов лагеря есть организация, и они распространяют подпольную газету.
— Тебе удалось достать ее экземпляр?
— Да, там, в кармане куртки.
Фьо достал размноженный на ротаторе листок и быстро пробежал его глазами.
— Все та же чушь! Ничего другого нет?
— Нет. Я еще не определил, кто тут из Сопротивления: пока что попадается все мелкая рыбешка. Наверное, вам надо искать их в форте «А».
— Ты от нас ничего не утаиваешь? А? Шеф считает, что ты нам не все говоришь.
— Какой мне интерес что-то скрывать после того, как я согласился сотрудничать с вами. Но не могу же я, в самом деле, выдать вам ненастоящего участника Сопротивления!
— Между тем слухи настойчивые… Тебе составят компанию Марсель Риго и Фернандо Родригес… Эти имена ни о чем тебе не говорят?.. Вы сидели в одной камере в форте «А»…
Рафаэль вздрогнул.
— Не оставляйте меня здесь, парни.
Фьо сделал вид, что не расслышал. Оба посетителя быстро вышли из комнаты. Матиас так и не промолвил ни слова.
Было уже время ужина, наступил поздний вечер. Маль возвратился в свой барак. Первые двое, кого он увидел, были Риго и Родригес. Марсель подошел к нему.
— Привет, Маль. Мы и не думали, что встретим тебя здесь.
С грохотом открылась дверь. В ней показался Руссо, начальник лагеря, в сопровождении Дозе и десятка немецких солдат, которые направили стволы автоматов на заключенных.
— Месье, лейтенант Дозе хотел бы с вами побеседовать, — обратился Руссо к заключенным.
— Спасибо, месье начальник. Итак, месье, я много говорить не буду. Скажу лишь следующее: по нашим сведениям, среди вас скрывается
После ухода немцев и Руссо в бараке воцарилась тягостная тишина. Она была прервана раздачей ужина. Впервые не возникло обычной сутолоки вокруг надзирателей, разливающих суп. Никто не ворчал по поводу вкуса баланды и не шутил по поводу ее ингредиентов. Каждый молча ел в своем углу. После ужина Марсель Риго и Фернандо Родригес собрали вокруг себя нескольких заключенных.
Рафаэль взглядом следил за Адрианом. Он знал, что в душе доминиканца происходит суровая борьба: должен ли он себя выдать, чтобы спасти от казни невинных заложников? А вдруг он не выдержит пыток и заговорит? Маль знал, что, будь он на месте святого отца, он бы даже не шелохнулся, настолько собственная шкура была для него важнее всех сидящих вместе с ним ничтожеств. Пускай бы подыхали! Кстати сказать, зачем и кому они нужны?
Взгляды двух старых знакомых встретились. «Молчите», — как бы приказывали глаза Маля. «Выдайте меня», — требовал взгляд святого отца.
Писатель встал и направился было к нему. Однако, споткнувшись по пути о подставленную кем-то ногу, он растянулся на полу. Удар ногой в подбородок заставил его подняться, а второй — под зад — вынудил вылететь в центральный проход. При этом Маль ударился головой о шероховатую перегородку и рассадил себе лоб… Родригес схватил его за руку… Рафаэль закричал… Его вывихнутое плечо жгло раскаленным железом…
— Заткни пасть, педик!
— Изнеженный, как баба!
Удар в живот заставил Рафаэля согнуться пополам.
— Месье… месье… прекратите! — вмешался Адриан Дельмас.
— А вы, старина, не лезьте в это дело.
— Я имею право знать, за что вы его избиваете?
— Ну, хорошо, — произнес Марсель Риго, — я объясню, за что мы делаем из него отбивную. Мы сидели с ним в одной камере в форте «А»… Там был еще один наш друг… Матрос… бретонец… Лоик его имя. Спросите-ка этого гаденыша, каким был Лоик!.. От его присутствия тюрьма казалась не такой страшной и жестокой… Он всегда шутил, что-то напевал, и вот…
В глазах Риго блеснули слезы. Размахнувшись, он опустил свой увесистый кулак точно на израненный нос Маля… Струя крови брызнула на доминиканца…
Риго продолжил:
— Он был великодушным… Всем делился… Утешал нас… Заботился о нас… А этот вот… которого вы собрались защищать… Малыш и к нему проявлял участие… тогда… А он… Он его выдал… Он выдал его гестапо…
Барак наполнился гулом голосов.
— Три дня… целых три дня его пытали в Буска… Адриан Дельмас с ужасом смотрел на неподвижное тело, распростертое на полу барака.