Авеню Анри-Мартен, 101
Шрифт:
Рафаэль слегка поклонился в его сторону и поднялся с места. Фьо тоже встал, чтобы проводить его, но неожиданно он железной хваткой сжал запястье Маля.
— А я думаю, что наш друг будет радовать нас своим присутствием еще некоторое время…
— Как?! Но ты же обещал!
Рафаэль попытался было вырвать руку, но тщетно. Не ослабляя хватки, Морис Фьо злобно вытолкнул его на середину комнаты.
— Я тебе вообще ничего не обещал! Все обещания тебе давал начальник тюрьмы.
— Но ты же был согласен!..
— У тебя, должно быть, что-то со зрением.
Рафаэль рванулся, сделал резкий скачок и вцепился в шею Мориса Фьо, пытаясь его задушить.
— Дерьмо!
Тот, кого звали Раймон, выхватил револьвер и ударом рукоятки оглушил Маля. Хоть и похудевшее в тюрьме, но все еще довольно тучное тело Рафаэля грохнулось на пол, где на него посыпался град ударов ногами.
— Ладно, хватит с него, — наконец, запыхавшись, произнес Фьо. — Слишком сильно не будем калечить, он еще пригодится шефу.
Покуривая сигареты и беседуя с начальником тюрьмы, они терпеливо ждали, пока заключенный придет в сознание.
Минут через десять Маль слегка приподнялся и сразу же прижал руку к затылку. Пальцы его почувствовали что-то теплое, влажное и липкое. Он быстро поднес руку к глазам и в ужасе уставился на нее.
— Ничего не поделаешь, — иронически заметил Морис, — Раймон слегка погорячился, но это было единственное средство, чтобы тебя образумить. Еще немного, сволочь, и ты бы меня задушил… даже не выслушав моего предложения.
— Хватит пудрить мне мозги!
— Не угодно ли быть повежливей? Выпендриваться в твоем положении не стоит… Или ты делаешь то, что я требую, или ты, в конце концов, оказываешься по меньшей мере в Польше, а я распущу дома слух, что это ты выдал подлинные имена летчиков.
— Ты не сделаешь этого!
— Ха! Стану я церемониться с козлом, который пытался меня придушить.
Рафаэль Маль с трудом поднялся с пола и, стеная и кряхтя, уселся на стул.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Ну, наконец-то, я вижу месье тихим и понятливым. Таким ты нам больше нравишься. Дай-ка ему сигаретку, — кивнул он Раймону. — Хорошо, теперь слушай. Дозе полагает, что во время облавы взяли важную шишку из Сопротивления. Я имею в виду святого отца Дельмаса. Гестапо Тулузы и Бордо отвалит за него сколько угодно, лишь бы он оказался в их руках. Все, что от тебя требуется, — это повертеться немного в камере…
— Нет! Умоляю тебя…
— Подожди, дай договорить… Ты побудешь в камере всего три-четыре дня. За это время мы устроим так, что тебя и твоих соседей по камере будут по очереди выпускать на общую прогулку заключенных до тех пор, пока вы не подышите воздухом вместе со всеми обитателями тюрьмы.
— Это может вызвать подозрение.
— Да плевать! Важно, чтобы ты внимательно рассмотрел каждого заключенного. Вот фотографии тех, кто нас интересует.
Морис
— Посмотри на них хорошенько… Шеф убежден, что некоторые из этих людей находятся здесь. Лучшего убежища, чем тюрьма, не найти, ведь так?
Маль не ответил, сделав вид, что поглощен рассматриванием фотографий.
— Ты сможешь их узнать?
— Если они здесь, то без проблем.
— Я знал, что могу на тебя рассчитывать.
— Ну, а я? Могу рассчитывать на вас? Кто мне поручится, что потом вы не сгноите меня здесь или в другом месте?
— Я тебя понимаю. Но это произойдет независимо от того, дашь ты нам информацию или нет.
— Как это так? Куда же вы отправите меня потом?
— На первое время в лагерь Мериньяк с правом на посещения, посылки, почту и все книжонки, какие захочешь. Затем — выбирай: или ты продолжаешь сотрудничать с нами, или отправляешься в Германию в качестве вольнонаемного рабочего.
— А может быть, можно обойтись без лагеря? Это обязательно?
— Да, поскольку так будет логичнее. Я тебе сейчас объясню… Ты не так уж много совершил, чтобы заточать тебя в форт «А», но, поскольку мы тебе не слишком доверяем, то переводим под наблюдение в лагерь Мериньяк. Все это для твоих сокамерников и других заключенных будет выглядеть вполне естественным. Если же им станет известно, что ты стукач, то я и гроша ломаного не дам за твою шкуру. Теперь понял?
Рафаэль молча пожал плечами.
— Мы придем за тобой дня через четыре. Месье начальник подпишет бумагу об освобождении тебя из-под стражи.
— Не могли бы вы отвести меня в медпункт?
— Это лишнее. Следы побоев — твое лучшее алиби.
Охранник так резко втолкнул Рафаэля в камеру, что тот пролетел через нее и упал прямо к ногам застывших у стены сокамерников. Когда дверь захлопнулась, они склонились над ним.
— Вот звери! Они его всего изуродовали.
Смоченным в воде полотенцем Лоик вытер Рафаэлю лицо и раны на голове.
— Его надо отправить в медпункт… Фернандо, позови охранника… Скоты!
— Хорошо, если лекарь еще не ушел.
— Да, верно… Дай-ка мне одно из твоих чистых полотенец.
Лоик соорудил нечто похожее на тюрбан, которым прижал кровоточащие раны, и уложил Рафаэля на одну из коек.
— Спасибо, — произнес тот, прежде чем погрузиться в. тяжелый сон.
Удары в дверь, возвещавшие о времени ужина, вывели Маля из летаргического состояния. Жуткая мигрень буквально придавила его к смердящему тюфяку.