Авиация великой войны
Шрифт:
На заседании военного кабинета, происходившего на другой день после серьезного рейда немецких аэропланов… мы решили сформировать сильный отряд лучших летчиков на лучших машинах, чтобы в следующий раз организовать „жаркую встречу“ неприятелю. Мы отозвали для этой цели две эскадрильи из Франции и поместили их близ Кентербери и близ Кале.
Мы тщательно изучали вопрос о карательных рейдах на германские города… и пришли к заключению, что мы еще не располагаем достаточным числом хороших машин для того, чтобы начать регулярную бомбардировку германских городов… Случайные же рейды только раздразнят немцев…»
17
Из приказа: «Возвращаясь с боевого полета, разбился насмерть один из самых доблестных и отважных наших летчиков капитан Крутень».
Из газеты: «После великого Нестерова он был наиболее видным из боевых летчиков. Погибшему Крутеню шел всего лишь двадцать пятый год… Для характеристики боевой деятельности погибшего авиатора достаточно указать, что в одну последнюю неделю им было сбито три немецких самолета».
Из воспоминаний корректировщика Брагина: «В одном из полетов капитан Крутень сбил на моих глазах самолет противника. Заметив немца, Крутень атаковал его сверху, со стороны солнца. Две-три коротких очереди из пулемета, и мы увидели, как немецкий самолет стал падать. Это была предпоследняя воздушная победа Крутеня. Через несколько дней, находясь на своем аэродроме (у деревни Денисув) вблизи Тарнополя, я услышал короткие пулеметные очереди. Бой шел в стороне от аэродрома на высоте 20002500 м. В синеве безоблачного неба, освещенного лучами летнего южного солнца, трудно было различить самолеты, ведущие воздушный бой.
Через час на аэродром пришла телефонограмма от капитана Крутеня с просьбой выслать в указанный им район самолет „Вуазен“ с бидоном горючего и „мандолиной“ (так назывался костыль самолета „Ньюпор-23“ за его сходство с этим музыкальным инструментом). Кроме того, Крутень просил выслать санитара с перевязочными материалами. По приказанию командира авиаотряда я, несмотря на сильную болтанку, вылетел с санитаром в указанный район, где легко нашел два стоявших на земле самолета. Один из них – сбитый немецкий аэроплан, рядом – самолет Крутеня со сломанным костылем и без капли горючего.
Пока санитар оказывал помощь раненым в бою немецким летчикам, мы с Крутенем произвели ремонт самолета. Сдав раненых в ближайшую воинскую часть, я вылетел на свой аэродром, а капитан Крутень, наполнив баки самолета бензином, вылетел в расположение своей истребительной группы».
На момент гибели на счету выдающегося русского летчика Крутеня было официально зарегистрировано 15 (а по неподтвержденным данным – 20) сбитых самолетов противника, он был абсолютным лидером среди русских летчиков. Конечно же, ему было еще далеко до лидировавшего в этот момент и имевшего на счету 52 сбитых самолета противника Манфреда фон Рихтгофена. Однако, например, на счету второго (а по некоторым источникам – первого) по результативности аса Великой войны француза Рене Фонка на этот момент было всего 2 (5) зарегистрированных побед. Так что основная борьба за первенство была еще впереди.
Миф же об отсталости русских летчиков зиждется на трех основных предпосылках:
1) на пренебрежении русского командования к отечественным летчикам;
2) на недостаточном количестве совершенной авиатехники;
3) на германской пропаганде.
Рихтгофен: «…нет ничего хуже, как совершить
Когда Рихтгофен был в России, он еще не был истребителем, а Крутень воевал на другом участке фронта. На Восточном фронте Крутеню не было равных. Лучшие летчики Германии и Австрии в схватках с ним неизменно терпели поражение. Так, австрийский ас обер-лейтенант Франк фон Линко-Кроуфорд (30 побед) трижды «скрещивал в воздухе шпаги» с Крутенем и, как отмечал сам австриец, каждый раз был вынужден «снижаться» (приземляться), спасая свою жизнь.
Много приемов в арсенал воздушного боя внес Евграф Крутень. Его наиболее отработанные приемы – атака с преимуществом в высоте, проход со стороны солнца в 50-100 метрах ниже противника, крутой боевой разворот в хвост вражеского аэроплана. Огонь Крутень открывал с короткой дистанции – 15–20 метров.
Он говорил: «Крайне необходимо первому обнаружить противника в воздухе, что даст возможность овладеть инициативой, а значит, принесет успех… „поймав“ врага, летчик-истребитель не должен выпускать его из „захвата“ до тех пор, пока не будет истрачен последний патрон, после чего полезно обозначить стремление таранить неприятельский аэроплан. Такой маневр часто вынуждает противника производить посадку на нашей территории».
21 июня – При прыжке с парашютом машиниста лебедки змейкового аэростата Деревенко случилось несчастье: лопнувшая в воздухе стропа захлестнула остальные и не дала куполу наполниться воздухом. Деревенко разбился. Это была первая в России жертва при прыжках с парашютом. Всего в этом году в России было совершено 62 прыжка (5 с парашютом Котельникова, остальные с парашютом Жюкмеса) и 17 из них закончились катастрофой.
Гибли наблюдатели змейковых аэростатов не только по вине парашютов. Их также расстреливали во время снижения с парашютом германские истребители.
23 июня – Англичане с аэродрома в Газе бомбили немецкие железнодорожные станции в Тулкарме, турецкие штабы в Иерусалиме и немецкий военный санаторий в Монт Оливье.
Все большие трудности испытывали русские воздухоплаватели, работавшие наблюдателями на привязных аэростатах. Для борьбы с германскими истребителями их вооружили одиннадцатизарядными «Винчестерами». При помощи пулеметов и зенитной артиллерии, которыми были снабжены воздухоплавательные роты, а также «Винчестеров» и других средств самозащиты, воздухоплаватели в этом году сбили 15 германских истребителей. Однако, несмотря на все это германским авиаторам удалось уничтожить в этом году 48 змейковых аэростатов русских (41 из них в воздухе). [152]
Особенно эффективно действовал против змейковых аэростатов германский авиатор Циммерман; ему удалось уничтожить в районе Тарнополя 15 русских аэростатов, корректировавших огонь артиллерии. Обычно Циммерман атаковал аэростат сверху, из-за облаков, скрытый от находящихся в корзине наблюдателей оболочкой аэростата. Поэтому русское командование установило дежурство двух истребителей для охраны работающего корректировщика. Тем не менее и эта мера ни к чему не привела. Прежде чем истребители успевали подняться в воздух, германский летчик расстреливал аэростат и скрывался.