Авиация великой войны
Шрифт:
В целях достижения внезапности подготовка к операции велась весьма скрытно. Передвижения совершались только ночью. В последнюю неделю активно действовала авиация, совершая частые налеты на Париж.
20 марта – Гинденбург: «Почти весь день была гроза и лил дождь. Перспективы на 21 были неопределенными, возможен был туман. Несмотря на это, в полдень было решено начать битву утром следующего дня. На рассвете 21 марта северная Франция от берега до Авена была в тумане…»
21 марта – В 4 час. 40 мин. началась артиллерийская подготовка, после которой развернулась решающая наступательная операция германских войск, вошедшая в военную историю под названием «Мартовское (весеннее) наступление в Пикардии» или «Великое сражение во Франции 1918 г.» Сильный огневой
В 9 час. 40 мин. началась атака.
Гинденбург: «Туман не прояснялся. В 10 часов утра в полосу тумана вошла наша доблестная пехота…
Невидимая и невидящая, работала наша артиллерия.
Только добросовестность и хорошая подготовка обеспечивали успех наших батарей».
В 11 часов, когда рассеялся туман, в воздух поднялись боевые самолеты. За пехотой последовала зенитная артиллерия для защиты от воздушного нападения и на расстоянии 2–2,5 км привязные аэростаты для корректирования артогня.
К 12 часов армии уже имели ясные сведения об общем ходе сражения.
С 15 часам ринулись волна за волной эскадрильи охранения, увлекая за собой наземные войска и разрежая ряды противника. В первый день наступления германцы в основном дошли только до второй линии английских позиций.
К началу операции германское командование сосредоточило в районе прорыва 1203 самолета (733 истребителя, 400 разведчиков и 70 бомбардировщиков] против 500 английских. [165]
Истребительная авиация должна была во время прорыва фронта обеспечивать господство в воздухе; штурмовая авиация получила задачу поддерживать наступающую пехоту, причем действовать отрядами иногда до 20 самолетов и на низких высотах (50-100 м]. Бомбардировочная авиация должна была атаковать тыловые объекты и днем и ночью; также привлекалась она для бомбардировки отходящих войск противника и его резервов. Издаваемые в эти дни инструкции большое внимание уделяли взаимодействию авиации и пехоты.
Во время подготовки операции германским командованием даже была проведена специальная военно-авиационная игра, на которой отрабатывались следующие вопросы: использование авиации в предстоящей операции, организация взаимодействия авиации с наземными войсками, обеспечение скрытности сосредоточения авиации, организация авиационной радиосвязи и авиационного тыла. На основе опыта военной игры были сделаны выводы, использованные затем в подготовке авиации к боевым действиям.
Скрытность перегруппировки авиации достигалась повышением интенсивности боевых действий авиационных частей на второстепенных участках фронта, минимальным количеством полетов в полосе предстоящего наступления, доведением задач авиации до летного состава не ранее чем за сутки до начала операции, оставлением на аэродромах макетов самолетов, неисправных самолетов и действующих радиостанций, маскировкой новых мест сосредоточения самолетов.
Перед началом наступательной операции, еще до артиллерийской подготовки, германская бомбардировочная авиация нанесла удары по штабам английских корпусов и английским аэродромам, а с началом операции – по железнодорожным станциям в местах дислокации английских войск.
В период подготовки германскими войсками к предстоящему наступлению попытки англичан вести воздушную разведку одиночными экипажами и группами самолетов под прикрытием истребителей успеха не имели. С самого начала наступления германская войсковая авиация корректировала огонь артиллерии и вела непрерывную разведку поля боя.
В первый день германского наступления отмечалась повышенная активность германской войсковой истребительной авиации. Она уничтожала живую силу, нарушала управление войсками, подавляла артиллерию англичан, наносила штурмовые удары по железнодорожным эшелонам и аэродромам. Усилия германской авиации сосредоточивались прежде всего на тех участках фронта, где английские войска оказывали наиболее упорное сопротивление. Германская авиация действовала двумя-тремя эшелонами, каждый из которых состоял из двух волн, а волна из эскадрильи (9 самолетов). Вызов истребителей для штурмовых действий и уточнение их задач осуществляли специально выделенные авиационными частями офицеры связи, находившиеся на командных пунктах командиров пехотных дивизий. В случаях нарушения связи истребители вели штурмовые действия самостоятельно.
Именно благодаря активным действиям авиации войска left вспомогательной армии имели в этот первый день наступления
Однако при штурмовых действиях авиация несла большие потери от огня наземных войск. Например, во время одной из атак было сбито 17 германских самолетов из 44.
Английские летчики прилагали все силы к оказанию противодействия превосходящей их численно германской авиации. Состоялось колоссальное воздушное сражение, в котором принимали участие 362 немецких самолета и 261 английский. Потери немцев составили 14 самолетов, англичан – 16.
Истребительная авиационная группа «Аистов» получила срочный приказ немедленно отправиться в район разгоревшихся боев. В 18 часов на аэродроме уже не осталось ни одного самолета. Группа всем составом отправилась на разведку и приземлилась в районе Мондидье, в местечке Мишель-Сен-Жорж, где на скорую руку было собрано несколько ангаров Бессоно. По этим крупным, вмещавшим от 8 до 12 самолетов разборным ангарам, а также специальным палаткам типа SFA (Service Fabrication Aeronautique) всегда можно было узнать аэродром знаменитой группы.
Техническая часть прибыла к месту новой стоянки только утром следующего дня.
В эскадрилью Рихтгофена прибывает Эрнст Удет.
Удет: «Я прибываю в расположение группы в десять часов и уже в двенадцать я вылетаю на свою первую вылазку с эскадрильей № 11. Кроме нее, в группе эскадрильи 4,6 и 10. Рихтгофен сам ведет в бой № 11. Он лично испытывает каждого нового человека. Нас пятеро, капитан во главе. За ним Юст и Гуссман. Шольц и я замыкаем. Я в первый раз лечу на Фоккере-триплане. Мы скользим над рябым ландшафтом на высоте 500 м. Над развалинами Альбера, прямо под облаками висит RE, британский корректировщик артогня… Мы идем немного ниже, но он по всей очевидности нас не замечает, продолжая описывать круги. Я переглядываюсь с Шольцем. Он кивает. Я отделяюсь от эскадрильи и лечу к „Томми“, захожу на него спереди снизу и стреляю с короткой дистанции. Его двигатель изрешечен пулями… Он тут же кренится и рассыпается на куски. Горящие обломки падают совсем недалеко от Альбера. Через минуту я возвращаюсь в строй и продолжаю полет в сторону вражеских позиций. Шольц снова кивает мне, коротко и счастливо. Но капитан уже заметил мое отсутствие. Кажется, что он видит все. Он оборачивается и машет мне. Ниже справа идет древняя римская дорога. Деревья все еще голые и сквозь ветки мы видим колонны на марше. Они идут на запад. Англичане отступают под нашими ударами. Прямо над верхушками деревьев скользит группа „Сопвич Кемел“. Возможно, они прикрывают эту старинную римскую дорогу, одну из главных артерий британского отступления. Я с трудом успеваю все это рассмотреть когда красный „Фоккер“ Рихтгофена ныряет вниз и мы следуем за ним. „Сопвичи“ разлетаются в разные стороны как цыплята, завидевшие Яштреба. Только одному не уйти, тому самому, который попал в прицел капитана. Все это происходит так быстро, что никто потом не может точно вспомнить. Все думают на секунду, что капитан собрался его протаранить, он так близко, я думаю, не дальше 10 м. Затем Сопвич вздрагивает от удара. Его нос опускается вниз, за ним тянется белый бензиновый хвост и он падает в поле рядом с дорогой, окутанный дымом и пламенем. Рихтгофен, стальной центр нашего клиновидного строя, продолжает пологое снижение к римской дороге. На высоте десяти метров он несется над землей, стреляет из обоих пулеметов по марширующим колоннам. Мы держимся следом за ним и добавляем еще больше огня. Кажется, что войска охватил парализующий ужас. Только немногие укрываются в канавах. Большинство падает там, где шли или стояли. В конце дороги капитан закладывает правый вираж и заходит еще раз, оставаясь на одной высоте с верхушками деревьев. Сейчас мы можем ясно видеть результат нашей штурмовки: бьющиеся лошадиные упряжки, брошенные пушки, которые как волноломы раскалывают несущийся через них человеческий поток. На этот раз по нам стреляют с земли. Вот стоит пехота, приклады прижаты к щеке, из канавы лает пулемет. Но капитан не поднимается ни на метр, хотя в его крыльях появляются пулевые отверстия. Мы летим следом за ним и стреляем. Вся эскадрилья подчинена его воле. Так и должно быть. Он оставляет дорогу и начинает подниматься вверх. Мы идем за ним. На высоте 500 м мы направляемся домой и приземляемся в час дня. Это третий вылет Рихтгофена в это утро. Когда моя машина касается земли, он уж стоит на летном поле. Он идет ко мне, и улыбка играет на его губах.