Авиация великой войны

Рохмистров Владимир Геннадьевич

– Ты что, всегда их сбиваешь атакой спереди? – спрашивает он. Но в его тоне слышится одобрение.

– Я так уже нескольких сбил, – говорю я с самым небрежным видом, который только могу на себя напустить.

Он ухмыляется и поворачивается, чтобы идти.

– Между прочим, с завтрашнего дня можешь вступать в командование эскадрильей № 11,-говорит он через плечо».

Напрягали все силы и американские пилоты.

Рикенбекер: «До нас доходили тревожные слухи о множестве пленных, захваченных Гансами, и о стремительном продвижении врага после каждой атаки.

В Эпье к 94-й эскадрилье присоединились капитан Джеймс Норман Холл, а также капитан Дэвид Мак Петерсон из Хонсдейла, штат

Пенсильвания. Оба являлись опытными пилотами, известными еще по работе в эскадрилье „Лафайет“. Они не только поддерживали, но и обучали нас в то отчаянное время. Мы знали этих пилотов и преклонялись перед ними задолго до личного знакомства. Я не нахожу слов для того, чтобы описать то воодушевление, которое поселилось в нашем лагере вместе с этими ветеранами воздушных схваток».

22 марта – Германская разведывательная авиация выявила начавшееся сосредоточение резервов войск Антанты к месту прорыва. В гаванях Булонь, Этапль и Кале она обнаружила высадку войск и их движение к фронту. Также германские разведчики выявили усиленное движение поездов и автоколонн из района Парижа в район Амьен-Компьен-Бове.

В первые дни операции германская авиация полностью господствовала в воздухе. В полосе каждой армии на малых и средних высотах барражировали войсковые истребительные эскадрильи, сведенные в армейские авиагруппы, а на больших высотах сильные группы армейских истребительных эскадр. Все попытки небольших групп английской авиации проникнуть в расположение противника успеха не имели.

Англо-французское командование приняло меры по перегруппировке истребительной авиации. Развернулись напряженные воздушные бои над Камбрэ и Багюмом, в каждом из которых участвовало до 100 и более самолетов с обеих сторон.

Тактика англо-французской авиации по-прежнему заключалась в поочередном разгроме барражирующей авиации каждой германской армии в отдельности (сначала 17-й, затем 18-й и, наконец, – 2-й), начиная с уничтожения и вытеснения истребителей, действовавших сначала на больших высотах, а затем на средних и малых. В результате такой тактики в первую очередь была выведена из строя лучшая часть германской авиационной техники и лучшие германские летчики. При этом англичане и французы продолжали ежедневно вводить в бой свежие силы, в то время как германское командование из-за отсутствия резервов лишено было такой возможности.

Английское командование бросило значительную часть истребителей на действия по войскам на поле боя, что значительно замедлило продвижение 17-й германской армии, действовавшей на главном направлении.

Удет принимает командование 11-й эскадрильей 2-й истребительной группы Рихтгофена.

Удет: «На фронте много хороших эскадрилий, но группа Рихтгофена только одна. И сейчас я вижу, в чем секрет его успехов. Другие эскадрильи живут в замках или маленьких городках, в двадцати – тридцати километрах от линии фронта. Группа Рихтгофена обитает в гофрированных железных лачугах, которые могут быть собраны и разобраны в считанные часы. Они редко базируются дальше, чем двадцать километров от передовых постов. Другие эскадрильи поднимаются в воздух по два-три раза в день. Рихтгофен и его люди взлетают пять раз в день. Другие сворачивают операции при плохой погоде, здесь летают почти при любых погодных условиях. Тем не менее, самая большая неожиданность для меня – аэродромы подскока. Это изобретение Бельке, учителя немецкой военно-воздушной службы. Рихтгофен, его самый одаренный ученик, следует этой практике. Всего лишь в нескольких километрах за линией фронта, часто в пределах досягаемости вражеской артиллерии, мы, в полной боевой готовности, сидим в открытом поле

на раскладных стульях. Наши самолеты, заправленные и готовые к взлету, стоят рядом. Как только на горизонте появляется противник, мы поднимаемся в воздух – по одному, по двое, или целой эскадрильей. Немедленно после боя мы приземляемся, усаживаемся в наши кресла, вытягиваем ноги и обшариваем небо в бинокли, ожидая новых противников. Обычных патрульных полетов нет. Рихтгофен в них не верит. Он разрешает лишь полеты в тыл противника.

– Эти сторожевые посты в воздухе расслабляют пилотов, – утверждает он.

Так что мы поднимаемся в воздух только для боя».

23 марта – Войска 18-й германской армии полностью преодолели всю тактическую оборону и повели бои по преодолению оперативной обороны союзников. III корпус 18-й армии до конца дня продвинулся на 10 км. На помощь англичанам перебрасываются французские дивизии, подвозимые к фронту на автомашинах и с ходу бросаемые в бой.

Париж подвергся обстрелу из сверхдальнобойных орудий, занимавших позиции в районе Лаона (в 120 км от французской столицы]. Трехорудийная батарея продолжала обстрел французской столицы 44 дня; треть снарядов падала в черте города, было убито и ранено 876 человек.

На основе данных авиационной разведки о движениях англо-французских резервов германское командование централизовало оперативное управление бомбардировочными эскадрами, изъяв их из подчинения командующих армиями. С этого дня германская бомбардировочная авиация начала производить регулярные ночные налеты на железнодорожные станции. Налеты производились преимущественно небольшими группами (4–5 самолетов], это способствовало задержке движения резервов к месту прорыва.

Английская бомбардировочная авиация в этот день предприняла бомбардировку германских аэродромов на главном направлении прорыва.

24 марта – В результате срочных мер, принятых английским и французским командованием, авиации союзников удалось достичь перелома в воздушной войне в районе прорыва германской армии в Пикардии. Английская бомбардировочная авиация подключилась к бомбардированию германских войск на поле боя, что способствовало приостановке наступления 18-й германской армии.

Только истребительная группа Рихтгофена неизменно доставляет союзникам много хлопот. Удет сбивает свою очередную жертву.

Удет: «Лотар фон Рихтгофен, брат капитана, сбил еще одного. Это английский майор, и его самолет падает рядом с нашим лагерем. Рядом нет пехоты, и мы держим пленника у себя. Вечером он появляется вместе с Рихтгофеном в казино, и его со всеми знакомят. Он сухощавый, немного вычурный, но спортивного вида и настоящий джентльмен. Мы беседуем о лошадях, породистых собаках и самолетах. Мы не говорим о войне. Англичанин – наш гость, и мы не хотим создать у него впечатление, что из него выкачивают какую-то информацию. В середине разговора он шепчет чтото своему соседу, затем поднимается и выходит. Лотар смотрит ему вслед, немного озадаченный.

– Куда это он пошел? – спросил он.

– Прошу прощенья, где здесь туалет? – отвечает Мышиный зуб.

На мгновение устанавливается тишина. Маленькая хижина находится на самом краю лощины, в которой расположен лагерь. За ней – лес. Спортсмену не так уж трудно сбежать. Высказываются противоположные мнения. Упитанный Маусхаке – самый предприимчивый. Он хочет выйти и поприсутствовать рядом с англичанином. Это можно сделать без всяких затруднений. Но Лотар не соглашается:

– До сих пор мы обращались с этим человеком как с гостем, и он не сделал ничего, что дало бы нам повод сомневаться в его хороших манерах.