Авиатор: назад в СССР 12+1
Шрифт:
— Я тебе сейчас дам! У меня есть имя и отчество. А лучше, товарищ Морозов. И товарищ с большой буквы, усёк? — крикнул Коля на техника, который чуть было не выскочил на посадочную палубу, в момент, когда садился самолёт.
Это он уже чересчур перегнул палку!
— Остынь! В класс, быстро! — громко сказал я Морозову, дёрнув его за плечо.
Он продолжал тяжело дышать и смотреть на всех, как разъярённый медведь. Секундное замешательство, и Коля пролетел мимо меня, громко топая по палубе и отборно выговаривая что-то
Я смог разобрать только сравнение с фекалиями и ослиной мочой.
— Сергеич, я ничего не понял, — развёл руками Дядя Вася, закурив сигарету.
Бывалый техник пришёл несколько позже и не смог вступить в разговор с Морозовым. Думаю, что Дядя Вася ответил бы ему за «Товарища Морозова».
— А чё тут понимать? Задание то ли выполнили, то ли нет. Успешно или неуспешно. Локатор вроде исправен, но постоянные помехи. Николай всю ночь не спал, а потом… работаем, короче говоря, — улыбнулся я и пожал всем руки, поблагодарил за матчасть.
— Сергеич, ну не только же МиГ противостоят Сухому. Морозов может и Родину противостоять, — улыбнулся Дядя Вася.
— Мы все «свои» здесь. На одном корабле, так что делаем одно дело.
— Но личных интересов ещё никто не отменял, — подмигнул Дядя Вася.
Старый воин! И мысль хорошая. Великая фраза на латыни, как всегда, актуальна.
— Ищи, кому выгодно? — спросил я.
— Да это мысли вслух, Сергеич. Отдыхай, а мы поколдуем пока, — одобрительно похлопал меня по плечу Дядя Вася.
Заставил он меня задуматься. В предателя на корабле я не верю, а вот в личный интерес кого-нибудь в провале нашей группы — вполне.
Я пошёл в сторону надстройки, но остановился рядом с самолётом Ветрова. Паша продолжал сидеть в кабине и не вылезал. Стоявший рядом со стремянкой Борзов, продолжал звать его, но безрезультатно.
— И долго так? — спросил я.
— Как зарулили. Ничего не помогает, — ответил Гера Борзов, расстёгивая подвесную систему.
Я забрался по стремянке, чтобы вытащить парня. А то он так до следующего вылета просидит.
Судя по каплям пота на лице и расширенным зрачкам, так оно и будет.
— Чего сидим, Паш? — спросил я.
— Не знаю. Дядю вспомнил. Его ж сбили в Афгане, а теперь и меня чуть было к рыбам не отправили.
— С дядей близко общались?
— Да. Он мне по матери родственник. Отца давно не стало, и он меня опекал. Благодаря ему я в лётчики пошёл.
— Это хорошо. Преемственность в нашем деле дорогого стоит. Вылезай и пошли на разбор, — сказал я, но Ветров и не думал покидать «убежище».
Он даже шлем не снял и ручку управления не отпустил. Завис парень, конкретно!
— Страшно было? — спросил я.
— Ага. Когда после отказа двигателей крутило, не так было страшно. До сих пор мандраж.
— Ну, это нормально. Боятся все.
Его как будто перещёлкнуло. Ветров медленно посмотрел на меня, отпустил ручку управления
— Я правильно вашу фразу расслышал?
— Думаю, что да. Все боятся, и это нормально. Главное, не терять самообладание. Тогда и страх отходит на второй план.
Ветров кивнул и аккуратно стал выбираться из кабины. Спустившись на палубу, мы ещё пару минут поговорили, пока за нами не прислали другого лётчика. Он сказал, что нас ждут на разбор в классе.
Я предполагал, что сейчас разговор будет долгий, поскольку никто и ничего не видел, кроме нашей пары. По нам и отработали ливийцы из пулемётов, а затем и ракетами. Или ракеты всё же, были не ливийские?
Войдя в класс, я удивился сколько здесь народа. Кроме начальства никого. Командующий Седов что-то показывал Граблину на карте, а Бурченко спокойно сидел за столом и делал пометки у себя в блокноте.
— Товарищ вице-адмирал, разрешите войти? — спросил я у Седова, который стоял лицом к карте.
— Проходите, Родин. Это вы, лейтенанты Ветров и Борзов? — спросил Валентин Егорович у вошедших за мной Геры и Паши.
— Так точно! — хором ответили оба.
Седов подозвал нас и пожал руку парням.
— Хорошо, ребята. Извернулись и ушли от ракеты профессионально, несмотря на свой малый опыт, — с укором Валентин Егорович посмотрел на Бурченко.
Андрею Викторовича, как я понял, было всё равно. Он даже в блокноте рисовал корабль под парусом, а не что-то серьёзное записывал.
— Никто про недостаток опыта не говорил, — поспешил сказать я.
— Возможно, вы и не говорили, Родин. Идите, отдыхайте. На сегодня хватит геройствовать, — сказал Седов и отпустил Ветрова и Борзова.
Как только они вышли за дверь, вице-адмирал продолжил.
— Что это было, Родин? — спросил у меня вице-адмирал, но без какого-то упрёка.
Такое ощущение, что уже сам командующий не понимает замыслов американцев. И я с ним солидарен.
— Думаю, что нам нужно радоваться, поскольку никаких пусков ракет «Томагавк» не было. Ещё больше нам нужно радоваться, что наши «ливийские партнёры» не сбили наш самолёт в попытке отразить атаку американского, — ответил я.
— У меня другое мнение, Сергей Сергеевич, — сказал Бурченко, встал со своего места и пошёл к карте.
По его словам, американцы ставили задачу в этом массовом залёте уничтожить четыре ливийских «корвета» или малых ракетных корабля типа «Овод» с ракетами П-21 «Термит». Это экспортная модификация советских противокорабельных ракет П-15М.
— Корабли представляют определённую угрозу 6му флоту, так что опасения американцев понятны, — подытожил Бурченко.
Первый раз мы с Андреем Викторовичем не сошлись во мнении. Однако я вижу, насколько глупо со стороны американцев затевать столь большой вылет. Ещё и с разных направлений и постановкой помех для уничтожения 4 кораблей.