Авиатор: назад в СССР 14
Шрифт:
Даже я офигел от такого! С другой стороны, что они могут сделать Реброву — командиру авиагруппы, которая держала в страхе всю авиацию 6го флота ВМС США.
Бурченко попросил коллег подождать его в кабинете. Каком, пока непонятно.
— И не удивлён, Андрей Викторович. Это, по-вашему, «поговорим не здесь»? — спросил я.
— Процедура стандартная. Она важнее…
— Важнее? Сидеть с вами и отвечать на вопросы из серии «без правильных ответов» важнее здоровья человека? Компас ценностей у вас
Я поблагодарил Вольфрамовича за тёплую встречу. Но и про Бурченко не забыл. Так вот, он «своих не бросает» и в обиду не даёт.
— Значит, сейчас меня обследует доктор. Потом я на ужин. Присоединяйтесь. Там и можем начать говорить. Коллег возьмёте, — сказал я, когда Ребров отошёл на несколько метров.
— Родин, ты усугубляешь.
— Что именно? Говорите прямо, а я тоже не останусь в долгу. И никакая хвалёная секретность вокруг группы «Куб» меня не остановит.
— Ответишь на вопросы моих коллег, и всё. Что тут сложного?! — возмутился Бурченко.
— Ничего. Просто я устал.
Осмотр доктора проходил быстро. Надо сказать, что я не получил увечий в плену. Побитые кулаки не в счёт. Больше всего меня беспокоит спина. Она не болит, и это удивляет.
— Спали на твёрдом? — спросил доктор, замеряя давление.
— Да. Шконку переоборудовать пришлось.
— Хорошо. Продолжайте и дальше. Скоро отправитесь домой и тогда сразу в санаторий.
При этих словах в душе потеплело. Может обойдётся всё, и никаких проблем с допуском к полётам не будет.
Доктор что-то записал в журнал и подошёл к шкафу с медикаментами.
— Мне ещё и таблетки какие-то выписываете? — спросил я.
Высокого роста медик повернулся ко мне и тяжело вздохнул. Что-то не так в его поведении.
— Сергей, я не первый год на кораблях хожу в походы. Служил на авианесущем крейсере «Новороссийск» и видел лётчиков после катапультирования. Многих вытаскивали из воды, когда они уже наглотались по самую макушку. Состояние шока, близкое к панике. А у вас не так. Слишком вы хорошо… выглядите.
Похоже, медик уже начал задавать вопросы, которые его попросили уточнить коллеги Бурченко.
— Я не помню момента, когда меня вытаскивали. Очнулся уже в наручниках на больничной койке.
Доктор задумчиво почесал затылок.
— У вас были проблемы со сном во время заключения?
Как бы ему ответить, чтоб не обидеть.
— Мне не давали спать. Ел и пил тоже не всегда.
Медик взял таблетки и вернулся на своё место за стол.
— Тогда вы феномен. Преодолеть такое эмоциональное напряжение крайне сложно. Думаю, вы понимаете, почему я это спросил, — сказал доктор и показал на ухо.
Что и требовалось доказать. Комитетчики начали работать сразу.
— Вот вам таблетки, — протянул мне две белых
— Объясните, для чего они.
— Конечно. Это от головы, а это для желудка. И смотрите не перепутайте.
Сложно это будет сделать. Пластинки-то одинаковые.
После небольшой порции еды, меня потянуло в гальюн. И всюду я наблюдал, как за мной пристально смотрит один из прибывших товарищей из Комитета.
Как только я пришёл в себя, отправился в указанный кабинет на третьем уровне надстройки. Здесь меня уже ждали.
Двое товарищей из Комитета уже просматривали какие-то бумаги, и пили чай с печеньем «Юбилейное».
— Сергей Сергеевич, присаживайтесь, — указал мне на стул невысокого роста человек с короткой стрижкой.
Второй был крупнее и в очках.
Бурченко здесь не было.
— Меня зовут Пётр. Это Фёдор. Обойдёмся без фамилий, — сказал короткостриженый.
— Да. Не возражаю.
— Собственно, нам поручено провести комплекс бесед. Обычная процедура. Много времени не займёт.
— А сегодняшняя беседа не единственная? — спросил я.
К столу справа подошёл второй комитетчик и снял очки.
— Конечно. Вы побывал в специфической ситуации. Плюс, работал по направлению нашего Комитета. Работа группы «Куб» закончена. Результат, прямо скажем, неоднозначный, — вступил в разговор парень, которого представили Фёдором.
Неужели, разговор будет не только про плен? Как-то не вяжется в голове.
— Сегодня вы нам сами расскажете как, и при каких обстоятельствах попали на американский авианосец, и что именно там происходило, — продолжил Фёдор.
— Само собой, если вы в состоянии. Мы не звери. Сейчас не те времена, когда бы вы автоматически признавались предателем, — сказал Пётр, отпив чай.
То ли задабривают, то ли и правда всё гладко складывается. Скрывать мне нечего, так что будем отвечать.
— Могу рассказать, пока ещё не сплю, — улыбнулся я и начал рассказ.
Много времени он не занял, поскольку мне много вопросов и не задавали. Пётр записывал что-то у себя в тетради, а Фёдор не сводил с меня глаз. Оно и понятно — смотрит за моим поведением и реакцией на вопросы.
Как только я закончил, Пётр сделал последний глоток и поставил пустой бокал на стол.
— Хорошо. На сегодня этого достаточно. Продолжим в следующий раз. У вас есть вопросы?
В вертолёте Бурченко обмолвился про американских лётчиков. Значит, меня не просто так отпустили.
— Да. Цена моего обмена? — спросил я.
Фёдор прокашлялся. Глупо было думать, что со мной так сразу поделятся этой информацией.
— Вас характеризуют, как очень грамотного и проницательного человека. Вы знаете, что я должен вам сейчас ответить, — сказал Пётр.