Авиатор: назад в СССР 14
Шрифт:
— Конечно. Для американцев лётчик-испытатель представляет особую ценность. Мне было понятно, что они знают, кто я. Использовать меня в роли заключённого и судить — слишком мелко. Они так могут пачками сажать наших граждан. Им нужны были знания и информация, которой я владею. Так что, они бы вряд ли просто так бы меня отдали.
Фёдор повернулся к Петру, пожал плечами и надел очки.
— Сначала предисловие. Американцы бьют себя в грудь и утверждают, что били дальнобойными ракетами по ливийским самолётам, которые
— Врут, — добавил Пётр к словам Фёдора.
— Конечно. Вам пришлось вступить в бой и атаковать истребители американцев. Как мы знаем из их претензий, вам удалось сбить два самолёта.
— Тут не врут, — снова добавил Пётр.
— На ваше несчастье, в это время ливийское ПВО решила атаковать неприятеля в заливе. Вы попали в самый эпицентр. Были сбиты, — произнёс Фёдор.
— Факт. А затем вам не повезло во второй раз. Когда в зону крушения вышли вертолёты ливийцев и наши Ка-27, то вас уже забрали. По ошибке или намеренно, сказать трудно. Склоняемся к первому варианту. Вы были ближе к району нахождения вертолёта Си Хоук американцев, — продолжил Пётр.
— Вас и обменяли на двух американских лётчиков. Как видите, обмен получился неравноценный, — сказал Фёдор.
В его голосе прозвучало некое сожаление. Специально это сделал, чтобы вывести меня на эмоции?
— Значит, не собирались меня менять. Так выходит?
Комитетчики переглянулись. Фёдор подошёл ко мне ближе и слегка нагнулся, оказавшись нос к носу.
— А зачем? Вас тут не было, разве не так?
Мда, Родин. Как будто ты этого не знал, когда соглашался на выполнение задания в составе группы «Куб».
— Из-за вас Министерству иностранных дел придётся теперь выкручиваться и решать проблему Ливии в кабинетах, — продолжил Пётр.
— Вот как! А чего ж тогда забрали меня от американцев?
— Мы и не собирались. Они сами предложили вас в обмен на двух своих лётчиков. Скажите спасибо руководству флота и лично главкому ВМФ, который настоял на том, чтобы вас забрать. Сказал, мол, мы своих не бросаем, — усмехнулся Фёдор.
Как же хочется сейчас встать и уйти. Я понимаю, что это часть работы сотрудников КГБ. Но цинизм зашкаливает.
И всё равно в голове не укладывается, что я был не нужен. Какая-то игра со мной ведётся.
— Вы свободны, товарищ Родин. Пока свободны, — надменно произнёс Пётр и подошёл к чайнику.
— Спасибо, что разрешили, — ответил я.
— А вам это всё кажется смешным?
— Нет. Мне всё это кажется странным. Не знаю, с чего вы решили, что наша работа здесь неоднозначна. Я знаю одно — 5я оперативная эскадра и группа «Куб» помогла защитить простых граждан Ливии. Не будь нас здесь, эту страну бы перепахали американские бомбы.
— Причём здесь это? Вы стали виновником возрастания международной напряжённости, когда решили нажать кнопку и сбить американцев.
Ага! Понятно теперь, в чём дело. ПВО Ливии сработало не просто так. Им нужны были американцы. Мы же были приманкой.
А дальнобойные ракеты, выпущенные в нас, никто не смог предугадать.
— Сложись ещё раз такая ситуация, я бы сделал то же самое. И да, мы своих не бросаем. Честь имею! — ответил я и вышел из кабинета.
Смешанные чувства вызвал разговор. В очередной раз попался на удочку, что в какой-то точке мира нужна моя помощь. Знают же, что люди, подобные мне, никогда не поступятся гуманными соображениями.
Я вышел на палубу, чтобы подышать воздухом. Голова ещё была не в порядке. Режим сна нужно будет восстанавливать, как и нервную систему. Главное, что нет боли в спине и других видимых болячек.
Слева от меня на стартовой позиции начал запускаться Ка-27. Замигали бортовые аэронавигационные огни и начали раскручиваться винты соосной схемы.
За спиной послышались шаги, и я почувствовал запах табачного дыма. На взлётную палубу вышел Бурченко. Одет в песочный комбинезон, а в руках две сумки и сигарета.
— Неловкая ситуация, — сказал Андрей Викторович, поставив сумки.
— На время или насовсем нас покидаете?
— Насовсем. Отзывают в Москву. До схода на берег работаете с Петром и Фёдором. Они займутся подведением всех итогов.
Вот так! Не похоже, что Бурченко расстроен. Даже наоборот.
— Говорите это с плохо скрываемой радостью.
Андрей Викторович усмехнулся и затушил сигарету.
— Родин, вам не на что жаловаться. Вы остались живы, претензии к вам минимальны…
А ко мне ещё и претензии есть!
— Вот сейчас даже не обидно, — перебил я Бурченко.
— Я сказал минимальны. Значит, нет их. На вашу карьеру и карьеру ваших товарищей это влияние не окажет. Я позабочусь.
— Так же, как собирались меня вызволять из плена?
Бурченко помотал головой, взял сумки и пошёл к вертолёту. Конечно, не обязан он передо мной отчитываться.
— Помните наш разговор на Чистых прудах? Маленькую гальку помните?
— Такой экспромт разве забудешь.
— Я был прав. Маленькая галька разогнала весь 6й флот. А я теперь знаю лётчика, сбившего 9 самолётов противника, — улыбнулся Бурченко, махнул мне рукой и пошёл дальше.
Как он так считает, непонятно. Тут что в случае с посадками на палубу, что со сбитыми противниками, всей правды никогда не узнаешь.
Я спустился в ангар. Самолёты плотно стоят, закреплённые швартовкой. Несколько техников и инженеров ещё продолжают работать. Приветливо машут мне и поздравляют с возвращением. В самом углу на татами кто-то вовсю тренируется.